Печаль-страна (Катерина Ангелаки-Рук, р. 1939)

Дата: 14-09-2005 | 23:12:10

Пролог

Стихи не получаются,
когда не получается любовь.
Не слушайте, что говорят вам:
спокойствие в любви, оно желает
стихов, что могут выжить
в холодном времени…


Я выдумала место,
куда я ухожу в печали безысходной,
в печали льдов, не тающих во мне,
и слёз оледеневших,
когда выходят ностальгии, белые пантерочки,
с укусами горячими, мучительными.
Печаль-страну, вам говорю, я выдумала,
то состояние, что медленно сжимается,
и превосходные пейзажи под конец
приобретают запах застоявшейся воды
и вянущих плодов.

В печаль-страну ты приезжаешь, не вздыхая,
с одной лишь лёгкой судорогой,
как узнавание любви, стоящей
у самого порога нерешительно.
Тут есть поэты, святостью покрытые,
поэты, пристально смотрящие на небо,
возвышенные, головы кивком единым
вещающие: "нет… не так… ошибка",
а иногда: "как жаль, теперь уж поздно !",
и нищий на углу бормочет бесконечно:
"То хорошо в желании,
что, если отомрёт оно,
то и предмет его утратит ценность."

Все неудачи юности
тут превратились в площади молчащие,
желанья изувеченные, призрачные рощи,
любви последние злосчастные влечения,
некормленные псы, бродящие по переулкам.
Такое хуже старости:
заселено всё место непрожитой юностью.

В Печаль-стране я плачу непрерывно,
с тех пор, как показал ты мне печали ценность.
Но нет, не отрицанье это плодородия,
скорее, утверждение отсутствия.
Ты говорил, и профиль твой пугал меня,
его как будто тёрли об ужасно жёсткий камень,
глаза твои, как будто сложены из серы,
испуганы, меня перепугали.
Ну что ж, давай поплачем: хорошо ещё,
да, хорошо, что нас пока здесь терпят.
А на рассвете мы войдём в иную гавань,
как входят в новое стихотворение:
тогда, покрыта инеем, я сохраню
последний стих любовной недосказанной истории.

О голос, ты - вершина тела, линия затылка,
возобновленья вечные неутоляемого страха.
Пока я на тебя смотрела, мне открылись
пейзажи внутренние чувства.

Печаль-страны красивейший мужчина
увидел бабочку, пожухлую и мёртвую, на простынях своих.
Он голым был, вспотевшим и блестел -
не так прекрасно, впрочем, как она, обвёрнутая белым светом,
из смерти выходящая.
Крылатый символ ветрености, бабочка,
недвижимая, раскрашенная цветами ночи:
она лежала, словно ангел смерти насладился ею
и тотчас бросил.
А может, отдохнуть она хотела, чтоб начать
свой трудный путь из мрака в совершенство.

Печаль-страны юнейшая из женщин - это я.
Смотрю, смотрю и не могу поверить,
как столько пыли может накопиться
на магистрали радости.
Я говорю: дожно быть, я ошиблась
и не пошла по шёлковой дороге,
не тронула груди героя этого стихотворения.
Я лишь представила, что сердце у него застыло,
как Банки, о которых говорим, смотря на них:
"Вообрази, как много здесь хранится !"

То, что теряешь ты, с тобою остаётся навсегда.
Печаль-страну, такое место создала я,
чтоб навсегда остаться с тем, что потеряла,
когда всё обволакивает мрак невыносимый,
рассветы безголосые,
как будто ждёшь звонка в какой-то школе,
вот-вот он прозвенит, опять урок начнётся
и упражнения на тему неизвестную.
Ты смотришь вниз, на двор цементный, камушки
от страха складываешь, бедненькая, в голубой передник
и входишь в класс:
вступаешь в монотонность времени безвкусного,
в расплывчатость существования,
которое, я знаю, изменённое слегка,
перед концом ты снова встретишь.

Религия в Печаль-стране:
Безглавая Идея.
Сидит прилежно статуя её
вблизи сестёр своих.
Там Добродетель - самая прекрасная, и Мудрость -
всех сложенная пропорциональней.
Идее, впрочем, и безглавой молятся,
когда приходит он, которого я полюбила б, если…
приходит поклониться, в розовой рубашке
и с членом возбуждённым,
ведь каждая идея что-то значит для него,
а вместе с ней и противоположность.
Любовь и смерть одним тут стали телом:
и травка, прорастающая
из-под поверженных обломков статуй,
их на живые души делает похожими,
что в зелени печалятся, затем крушенье терпят
в чужих глазах - и остаются там, влюблённые.
В Печаль-стране любви и смерти поклоняются -
одной идее: но безглавой, потому что без надежды.


Выход

Печаль-страну покинуть собираясь,
я поняла, что потеряла направленье
к чему-то, что могло бы стать реальным запахом,
запястьем с превосходным пульсом жизни.
Кругом я повернулась
и, отправляясь на корабль,
перед закрытым оказалась магазином.
За подоконником, от пыли почерневшим,
висел пиджак трагический: никто
не захотел бы в нём согреться, никогда.
Исчезло солнце,
и улицы все вместе
горланили, что здесь пройти нельзя.
Но я прошла. В тепле моих ладоней,
напоминавшее замёрзшей птицы
последнее дыханье,
я вынесла прощальное рукопожатье.


(перевод с новогреческого)




Вланес, поэтический перевод, 2005

Сертификат Поэзия.ру: серия 790 № 37469 от 14.09.2005

0 | 0 | 2412 | 29.03.2024. 08:35:13

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


Комментариев пока нет. Приглашаем Вас прокомментировать публикацию.