Сначала она
выпила чашу вина
до самого дна.
Потом из кувшина,
в котором дно далеко,
лакала вино,
как будто оно – молоко.
Потом из колодца пила,
доставая луну,
потом запивала свою
и чужую вину.
Когда же на дне не осталось ни капли вина,
ночною тоскою она напилась допьяна.
Но жажда вернулась,
сжигая ее изнутри.
И лопались губы
в стремлении вытолкнуть крик.
И падая,
падая навзничь,
уже на лету
сухими губами
глотала
она
пустоту.