Мешковина плаща истрепалась,
я иду и лохмотья шуршат…
Всё, что мне в этой жизни досталось,
ты тащила по жизни, душа.

И прижившийся между исчадий,
я легко называл раем ад,
Лишь однажды взмолил о пощаде,
уяснив, что пути нет назад.

Но смирился: а что? – всё едино.
Как всегда, хорошо, где нас нет…
Прохудилась души мешковина
так, что виден насквозь всякий свет.

И плутая душой меж запреток,
свет ищу я, дурак дураком,
и не знаю, где “тот”, а где “этот”,
и не ведаю, я на каком…