Он зверю уподобился, он сгинул,
Он победил и вместе побежден,
Его оскал ничем не маскируем,
Его лицо не красит юный возраст,
И крепость мышц уж больше не страшит.
За ним, как хвост, влачится смысл событья,
И раны он зализывает молча.
Но шелестит листва, и пенье птицы,
И ветра благотворное движенье -
Все совершается с невидимой оглядкой
На поврежденье в скрытой сердцевине
Румянощекой внешности земной.

И старость, сотня лет, а то и больше,
Вдруг проступила в сомкнутых чертах.
Он силится стряхнуть ее, отбросить,
Прилипшую насильно к волосам,
Но, как вода в пробитом черном трюме,
Из глубины приходит осознанье,
Что этот лик уж больше не изменишь
И этот миг отныне не умрет.