Ощерились сукины дети,
готовые нищенку рвать.
Откуда при дьявольском свете
узнать им родимую мать?
Она ни укором единым
не тронула их, ни слезой…
Над каждым сукиным сыном
ей виделся нимб золотой.
И только который пытался
от братьев старуху спасти,
ей чёрным до дна показался:
“Прости его, Боже, прости”, –
Отца, отрицая и Духа
Святого во имя сынов,
так яро молила старуха,
что Бога шатало от слов.