
Сводит горло, и память слезами ослепла…
Понимаю, что скоро вот так же всплакнут и по мне.
Что же есть человек? – Одинокая горсточка пепла.
Остальное теплом растворилось в трудяге огне.
На мощёных дорогах, на выпавших линиях судеб,
словно цокот копыт, отвлекая, звенят пустяки,
но мы всё-таки рвёмся в безмерное время,
где в мантиях судей
незнакомые люди читают не наши стихи.
Миш, я может быть ещё и пойму когда-нибудь, почему ты это назвал
именно так, особенно, если иметь ввиду первую предельно ясную строфу, но всё же "мы" и " мои" в двух последних строчках как-то у меня в голове не стыкуются. Если речь идёт о тебе и о Толе, то, почему же всё-таки читают только твои стихи?:))
Извини, может я действительно чего-то не понял... Лирика-то, однако, философская!:))
Спасибо, Миша!
Сказать пока ничего не могу (не в той форме).
Приезжайте завтра с Витей, и Игоря позовите -- отметим ДР Саши и твой.
Миша, с какой тревогой и теплотой написано...
Посмотри, в последнем четверостишии, может быть, будет лучше так:
На мощёных дорогах, на выпавших линиях судеб,
словно цокот копыт, отвлекая, звенят пустяки,
но в безмерности времени в мантиях судей
незнакомые люди читают мои же стихи.
Спасибо.
Саша