СКАЗАНИЕ О МАРИИ (ГлаваVII, ч.1)

1

Вновь осеннюю
реальность
Мы вдохнули
облегченно.
Понемногу легче
сталось
После песенок
никчемных.

Маня словно
потеряла
К нашей цели
интерес.
Она шла
без покрывала
Что до слов,
то также «без».

Что-то в ней вдруг
надломилось,
Отрешенность
обнажив.
Может, я попал
в немилость
Обвиняемым
во лжи?

Но она
сказала вкратце,
Не о шатком
реноме:
"Мастера
галлюцинаций
Растравили
душу мне."

Погрузилась
вновь в молчанье
На дороге
луговой,
Обрамленной
иван-чаем
И некошеной
травой.

"Раньше здесь
кипели споры
У ивановских
жильцов, -
Манины упали
взоры
На траву, -
среди косцов

Слева славилась
поляна
Разнотравием
своим,
Отводили
постоянно
То одним,
а то другим.

А теперь
она в бурьяне,
Никому, знать,
не нужна,
Пока бедствие
не грянет,
Разоренье
иль война.

Нынче нет
уж тех подворий,
Со скотом.
Я не шучу,
Но хозяйскую
корову
От совхозной
отличу."

Я стыдился
оглядеться,
Помня грозное
мычанье.
Но и тем
разжалось сердце,
Что окончилось
молчанье.

Мне хотелось
продолженья
Путевого
разговора,
Может быть,
и поученья,
Но "путёвого"
и скоро

Маня вновь
заговорила
Не спеша,
как поднимаясь
По ступеням,
на перила
Каждым словом
опираясь.

Поначалу речь
возникла
Словно бы с неясной
думой,
Но вот
темою великой
Подчинила ум
и слух мой.

"Я Вас не спрашиваю,
знаю наперёд,
Что Вы, конечно,
С Богом не в согласье.
А вот меня
раскаянье берёт,
Как вспомню я себя
безбожной массой.

Ведь ничего не стоят,
извините,
Все те
пустопорожние слова,
Что человека
приняли за винтик
И возводили
ненависть в права.

Подумать только, –
не было Христа
И нет души, –
я за свою в обиде!
А где тогда любовь?
Ведь неспроста
Ей не страшны
ни беды и ни злыдни.

Скажите вот,
в какой стране возможно,
Чтоб Библию,
древнейшую святыню,
Конфисковала
строгая таможня,
Как зло
недопустимое отныне.

Сосед наш инженер
вёз мне из капстраны
Из Греции,
Священное писанье.
Так мало,
что он стал не выездным,
Вдобавок получил
партийное взысканье.

Теперь у нас
иконы не найти
В любом углу
хором пятиэтажных.
И, если Библию спросить
или псалтирь,
Владелец не признается,
откажет.

На день "Евангелие",
помню, от Луки,
Одна знакомая старушка
мне достала.
И в три тетрадки толстых
от руки
Я повесть о Христе
переписала."

Тропу нашу в траве
пересекла
Сырая неглубокая
канава,
Я под руку взял Маню,
чтоб могла
Он со мной
оставить лужу справа.

Использовал я
во время предлог,
Для постоянной
помощи кузине,
Которой
даже встречный ветерок
Был лишним
на подъёме из низины.

И Маня благодарно
приняла
Мою не опоздавшую
подмогу
И разговор
свободнее вела,
Дыханьем успокоясь
понемногу.

"Не помню я уже
в каком году
Случайно, роясь в книгах,
повстречала
Я репродукцию
красивую одну
Среди страниц
столичного журнала.

И долго не могла я
наглядеться
Как юная Мадонна
на коленях
Держала нежно
своего младенца,
Вся в трепетных тревогах
и волненьях.

У матери и сына
в нимбах лица
Сияли на картинке
благосклонно
И я решила
перед ней молиться,
За неименьем
подлинной иконы

За здравие племянника
трёхлетки,
Токсической
больного скарлатиной,
Так сильно, что не мог
глотать таблетки,
А с мамою его,
сестрою Валентиной

Уже такое ведь
происходило,
Она металась
пойманною птицей,
Одно и за другим
зовя светило
К сынку,
изнемогавшему в больнице.

А я перед картиною,
свечу
Поставив
на фарфоровое блюдце,
Молитву ночью
скрытно прошепчу,
Чтоб Валентина
не могла проснуться.

Молитвенной
мне не дано знать роли.
Выздоровления
была ль она причиной?
Но Юра после той
болезни горла
Уже ни разу
не болел ангиной."

МОЛИТВА МАНИ

Мадонна, святая Мадонна Мария,
Пред Ликом твоим пребываю в слезах и мольбе,
К тебе обращаюсь с молитвой впервые,
С последней надеждой небесной тебе

Молитву творю о здоровье ребёнка больного,
Он так ещё мал и не ведает Божьего слова.
Ему не понять, что свечой догорев, угасает
И маму свою с вечным горем одну оставляет.

Помилуй сестру мою, сына в муках родившую,
Прошу, пожалей дорогого её несмышлёныша,
Прошу, исцели малышей под больничною крышею,
Ведь каждый из них матерям вроде ясного солнышка.

И, если небес выйдет воля святая
Невинную душу моею душой искупить,
Взойду на суд Божий, по мукам ступая,
И грешная тем, что молитвы посмела забыть.


Пробилось солнце
с пасмурного неба
На холм и храм
широкого села.
И живописная,
но грустная эмблема
Потерянного века
ожила.

Виктор Калитин, 2005

Сертификат Поэзия.ру: серия 669 № 32868 от 17.03.2005

0 | 5 | 2300 | 22.11.2024. 07:22:17

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []