1.

Звёзды слов озаряют ночи – и
в звень апреля, и – в январе.
И не то чтоб ни дня без строчечки,
как какой-нибудь Оноре…
А, как мерины, те, что сивые,
правду (матку) забросив – вру.
Мне же главное – чтоб красивее:
мне красивое по нутру.
И в троллейбусе в дни рабочие
прячу в текстовом серебре
флегматичные двоеточия,
истерические тире…

2.

Тропинкой, похожей на прочие,
движенья напротив не против я
Но тут настаёт многоточие,
хлебало раскрыв многоротое.
Кривую срезает, уродуя,
и вот обращаюсь в валета я,
бессмыслицу многобородую
младым поколеньям советуя.
Они наступают, орясины,
на пятки мои ахиллесовы.
Такая идёт катавасия.
Хотя ещё всё-таки весело…

3.

Хотел я, было, тут, спустив штаны,
бежать за оголтелым постмодерном.
Но пост оставлен постовым. Наверно,
он и модерн уж больше не нужны.
И – полуспущенно – 
		стою в недоуменье:
за кем, спустя штаны и рукава,
теперь тащиться слякотью осенней?
Чья магистраль, заведомо права,
выводит из забвенья лабиринта
на Славы незатоптанный Парнас?..
Нет! Этого не сдюжить и с поллитрой...
О панацея! Истина – не в Вас.

4.

Я вхож в один кружок
богемного, похоже, толка.
Где с серьёзными постмодернистами
и симпатичными концептуалистКами
закусываю то постным пловом,
то острым словом,
то салом французским
постмодернистские перформансы,
концептуальные инсталляции.
Водку. Стихи.
Весёлый мат интеллигентский.
Никотиновый дым.
Шум. Палиндромы. Предметы искусства.
И смотримся мы, как пришельцы с Марса.

Я видел в книжке постсоветской фото.
Фас, профиль и глаза.
Горящие от ужаса глаза
безумного замученного Хармса.