СКАЗАНИЕ О МАРИИ (Глава II, ч.3)

3

Нам редко
не приходится спешить,
Толкает время нас
и мы торопим время,
Но тем приятней
где-нибудь в глуши,
Не торопясь,
пройти тебя, деревня.

Вдоль косогора
над больной Челвенкой
Кто бы ни шёл,
сквозь палисадный локон
Внимательно
осмотрят человека
Из-под ладоней крыш
глаза туманных окон.

Я свой, Сергеево,
во мне живут черты
Того, чей след
хранят вот эти стёжки.
Не потому ль старушка
за цветы
Не хочет брать
новёшенькие трёшки.

Нет, нет.
Она не помнит Михаила.
Спросить вот, разве, ей
у старика.
За столько лет
одних плотин здесь смыла
Уже без счёту
тихая река.

«Матвей Васильича?
Ну. как же мне не знать?
Хороший был,
лет десять, как он помер.
А вы ему
доводитесь не зять?
Племянником…
Я что-то Вас не помню.»

«Спасибо Вам, хозяйка,
за букет,
За доброе
о дяде моем слово.
Впервые я в краях,
где жил мой дед,
И, неизвестно,
буду ли здесь снова»

Мы попрощались,
вышли за околицу
И подошли
к картофельному полю.
Заметил я,
что солнце уже клонится
И стадо шло
поодаль к водопою.

Заметив,
как смотрю я на ботву,
На чахлые
и редкие побеги,
Вздохнула Маня:
«К нашему стыду
В совхозе
от дождей-то оробели.

А надо бы всего
со склона вниз
По грядкам кое-где
пройтись бы плугом.
Теперь уже ругайся
иль винись,
А с планом по картошке
будет туго.»

Сойдя с дороги,
Маня поправляла
Беспомощно
валявшиеся стебли:
«Вот эти, может быть,
прибавятся помалу,
Коль постоят
одну иль две недели.

А в прошлый год
так было через край
Картошки.
И всё крупная такая!
С завода все правленье,
почитай,
Послали
на уборку урожая.

Ну вот опять
спина моя болит,
Как на субботнике,
и руки мои в глине.
Но это ерунда –
радикулит,
А руки вымою, -
река течёт в низине.»

Широкой поймой
нам наперерез
Шло стадо.
Почему-то наши астры
Вдруг вызвали
живейший интерес
У публики
рогатой и зубастой.

Я стал держать
цветы над головой,
А Маня
отгоняла любопытных,
Но коллектив
породы племенной
Теснил нас
на покошенное жито.

На Манины и ласку,
и слова
Коровы только
двигали ушами.
Мне было не до смеха,
я едва
Со страху
не пожертвовал цветами.

На тощей лошади
сидевший, как на троне,
Подъехал к нам пастух
с сумой на перемёт:
«Чаво пужаешься?
Рыжа тебя не тронет!»
«А эта чёрная?»
А чёрный враз могёт!»

Мы вышли без потерь
из окруженья,
Не сразу поборов
волненья риска.
В моих глазах
чернело и рыжело,
А Маня вспомнила
корову Василиску.

«Пасла её вон там
на частиках болотных, -
Сказала Маня с грустью
и с любовью, -
Я с той поры ещё
не ем животных
И никогда
мясное не готовлю.»

РАССКАЗ МАНИ О ВАСИЛИСКЕ

Василискиной пастушкой
Восьмилеткой я была
Мы ходили, как подружки,
Невеликого села.

Бело-рыжая плутовка,
Обожавшая меня,
Без капусты и морковки
Не могла прожить и дня.

То я сахар дам ей втайне,
То водицы потеплей.
Помню сырники в сметане
У нас были на столе.

Но однажды в дом под вечер
К нам военные зашли
И кормилицу за речку
С целым стадом увели.

Как я плакала, кричала.
Когда присланный конвой
Потащил, стегнув сначала,
Василиску на убой.

Не осталось для завода
На селе молодняка.
Не видала я три года
В нашем доме молока.


Мы перешли
на мелководье речку,
Ступили
на тропинку-луговушку.
«Теперь уже
идти нам недалечко», -
И Маня указала
на церквушку.

Виктор Калитин, 2005

Сертификат Поэзия.ру: серия 669 № 31764 от 11.02.2005

0 | 1 | 2242 | 17.11.2024. 14:25:11

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []