Там, где спел чернозём малахитовых нив,
Там, где голос зозули – без плача,
У богатой усадьбы, с косой в чернослив,
Мужа в путь провожала казачка.

Он просил: "Переедем! Зачем горевать!
Без меня здесь растут мои дети...
Не могу я оставить там старую мать,
А сама-то она не поедет.

Привозил ведь не раз. Нахлебался сполна.
Как сбежит, её днями не сыщешь.
Что ж, поедем?" – Ему отвечает жена:
"На земле вашей буду я нищей".

Сел за руль и рванул. – Только скулы свело:
"Что же, видно, судьба мне такая.
Буду ездить к мамаше в родное село,
Солнцу с ветром семью оставляя".

Вот примчался к порогу – и встал в горле ком:
У ворот мать его не встречает.
На недельку всего-то оставил он дом –
Дверь открытую ветром качает.

Мать он в поле нашёл, та лежала ничком.
Только сердце тихонечко билось.
И зашёл вместе с ней он в заброшенный дом.
Дом, где гнёздышко так и не свилось.

Всё стоял он и думал: "Что ждёт впереди?"
Вот – лежит его мать чуть живая.
Только сжат, не разжать, кулачок на груди.
Видно, держит там что-то скрывая.

Вдруг очнулась – и грусть засветилась в глазах.
Руку тянет – там горстка землицы.
И в сыновью ладонь пересыпав тот прах,
Мать вздохнула – застыли зеницы.

Средь бесплодных полей до полуночной тьмы
Души сирых пронизывал ветер.
Сыну горький завет – горсть родимой земли,
За которую стал он в ответе.

*
Там, где спел чернозём малахитовых нив,
Там, где голос зозули – без плача,
У богатой усадьбы, с косой в чернослив,
Мужа ждёт не дождётся казачка.