Идиллии уходят.
Остаётся немытая посуда и бельё,
стыдливо сбитое в потертый угол кресла.
И в памяти сомненьем, а её ль
когда-то звали с завистью невестой.

Уходят, как прозрачный газ фаты.
Неслышно, и, совсем не задевая,
за горизонт желанья и мечты,
как в парк ночной уставшие трамваи.

Уходят закадычные навек,
ну самые надёжные подруги,
и леденят от слез припухших век
у зеркала опущенные дуги.

Уходят. Может так должно и быть?
И самое тяжелое на свете
умение... Умение любить
и за своих любимых быть в ответе.

Не ёрничать, не рыскать, не ломать
вокруг дрова решительно, как спички,
а просто потихонечку менять
навечно прикипевшие привычки.

Немытая посуда и бельё,
и вечный недосып, и плач ребёнка.
Но, господи! Ведь это же своё!
Не плач совсем – любимый голос звонкий.

Колючая щетина – ерунда.
Обида – невзначай. Пройдет, простится.
Отчаянье отхлынет без следа,
и свет в очах небесный отразится.