Там, где сливаются в оргазме
Струи Учи и воды Клязьмы,

И в буколической тиши,
Как две счастливые души,

Текут в Оку, а дальше в Волгу,
Шатался некогда с двустволкой

Полубродяга-полудачник,
Как аферист столичный брачный

Известный ранее, а ныне
В онегинском погрязший сплине.

Сырая дача, сапоги,
Два глаза, уши, две ноги,

Здоровье, крепкое как виски,
И уровень моральный низкий -

Таков он был, мой старый друг.
Сейчас его припомнил вдруг

И улыбнулся почему-то.
Тому ль, как тырил с ним валюту

У зарубежного растяпы?
Тому ль, как мокрых елей лапы,

Не новогодних, настоящих,
От нас скрывали в дачной чаще

Грибы и спелую чернику
(До них охотник он великий)?

Его отца, сестру и маму,
Соседку, пожилую даму,

Влюбленную, назло рассудку,
В него, еще припомнил будку

От телефона-автомата,
В которой счастлив был когда-то,

Ежевечерне приезжая
В заветный дворик Разгуляя,

Услышать голос, позвонить
Той, без кого сумел прожить,

Но, разумеется, сумею
Еще наговорится с нею,

Когда мы встретимся, как реки,
Сольемся где-нибудь навеки,

Поговорим и потечем,
Как слезы, радостным ручьем.