Вот уже безумия на грани,
берег веры я ищу с тоской.
Утопаю, Господи, в обмане,
что от зла и прелести людской.

И вблизи от вечности громады,
по годам мудрец почти уже,
как я мало, грешный, слышал правды,
сколько тайн храню в своей душе!

Пусть и осень вся стоит сквозная
на моём оставшемся веку,
я не всё скажу, о чём я знаю,
и молчать - живой ведь - не могу.

И в разверстой жизни - разве странно? -
кривизна нас повязала сплошь.
И на подлость полного обмана
есть и недосказанная ложь.

И не то, чтоб здесь мы были квиты,
но по изъявленью своему
этот мир, свечением залитый,
мы повергли в маловерья тьму.


* * *

Не обращённая к кому-то,
тяжёлая в себе сама
мысль не нашла в себе приюта -
томит, почти сводя с ума.

Она, быть может, из такого
мучительного далека,
где не родилось ещё слово
и лишь клубятся облака.

И думы мрачное, немое,
туманящееся вещество
сбирается над головою
в грозы безумной торжество.

И сотрясая всё предместье
дремучей силой не у дел,
гроза разбрасывает с местью
в свою же темень высверк стрел.