*    *    *

Обходчик пустоты идет ночным дозором.
Фонарь в его руке – зрачок кромешной тьмы.
Треух его дыряв, бушлат его разорван,
Рот вымазан дерьмом и щёлочью промыт.

Идя своей тропой, клубясь путями теми,
Где выставка руин, где вернисаж тряпья,
Где в синеве травы – всё тени, тени, тени,
Он движется, как сон, как время, как змея.

Он смотрит, все ли тут, не выбыл ли из круга
Знакомый камень, сруб, товарищ по беде.
Меж логовищ и нор он движется упруго,
Он медленно скользит меж луж, меж лож, везде.

Здесь гайку подвернет, там стукнет молоточком
По рельсу, по стене, по черепу коня.
Частицей ли, волной, снарядом ли, заточкой
Он подползет ко мне и взглянет на меня.

Застолье без гостей, забывший адрес вестник,
Не знающий азов науки Геродот,
Я прошепчу ему: «Всë в норме. Все на месте».
Он зыркнет мне в лицо и молча отойдет.

Я вымерший язык, я дом, что был покинут,
Гляжу ему вослед, покуда за чертой
Он без следа во мгле синеющей не сгинет,
Покуда сам во тьме не станет темнотой.

Тогда возьму фонарь, треух, бушлат, киянку.
Благослови, Господь, во имя дел твоих
Бродить, как он. Как он, выстукивать морзянку.
И дна, и пустоты нам хватит на двоих.