А
втор
О
тделы и рубрики
Гимны весне и смерти
Автор:
Любовь Берёзкина
Отдел (рубрика, жанр):
Циклы стихов
Дата и время публикации:
25.09.2025, 21:43:41
Сертификат Поэзия.ру: серия
4165
№
191902
***
Господи, в эти военные дни
после погибших меня помяни.
Вот я стою у раскрывшихся верб,
комкая будни, простой человек,
горечь глотаю за этих и тех,
в горло мне вложен горячий орех,
ест мне глаза оружейная пыль,
это во мне полыхает ковыль,
это ко мне восемь лет, не спеша,
матерь несла на руках малыша,
ноги обуты в траву и гранит,
это моим он молчаньем убит.
Господи, выведи всех из огня!
и помяни, Милосердный, меня.
27.02.2022
***
Так ветер гудел, и взрывалась метель,
оскалившись в окна свирепо,
что с петель слетало в ночной темноте
ни в чем не повинное небо.
И падали ангелы, крылья сложив,
как будто при Армагеддоне,
и тихо лежали у белой межи
на Божьей холодной ладони.
Пойдем, — ты сказал мне, — не нужно смотреть,
не стоит грустить, дорогая,
мы тоже условны, бегущие в смерть
по лезвию птичьего грая.
Однажды и мы завернемся в снега,
ладони просунув под щеку,
и будут сквозь нас пролетать облака
по синему, синему шелку.
2022
***
В окне февральский эпилог
отходит от традиций:
тьма собирается в комок
и оживает птицей.
И тьма летит, и тьма поет,
и тьма сидит на гнездах,
и совершают перелет
земля, вода и воздух.
Трава проклюнулась на треть,
и смотрит из-под веток
прозрачными глазами смерть
из ветра вся и света.
2022
***
В комнате пахнет смородиной.
Как бы то ни было — март,
и над землей над юродивой
дикие гуси летят.
Смотрят сквозь дым на пожарища,
на обездоленный люд,
и на весеннее кладбище,
где небеса раздают.
По стопарю и по облаку,
мертвый берет и живой.
В поле не колос, а колокол
звон поднимает ржаной.
Прячутся в норы подвальные,
жмутся в углы стар и млад.
Невыразимою тайною
гуси над миром летят.
2022
***
Что ты плачешь, душа, что ты плачешь?
Заклинаю тебя: не молчи.
Вот и солнце кропилом горячим
освящает холмов куличи.
Только ты превитаешь над снегом,
запредельных миров стрекоза,
в молчаливом присутствии неком
как весна обо всех, как слеза.
2022
***
На деревьях почки,
на деревьях печень.
Ласточки, цветочки
рану не залечат.
И глядит, безглаза,
и кричит, безрота,
ждет она приказа
бить из пулемета...
На груди, в конверте,
спят родные лица.
На деревья смерти
птица не садится.
2022
***
Еще вдали слышны метели,
скребут по дну.
Не на весну мы повзрослели,
а на войну.
Еще бренчат в кармане спички,
и есть табак,
и старый друг стучится в личку:
привет, земляк!
А позже выяснишь — ракетой
накрыло вмиг,
и стал он облаком и светом,
простой мужик.
Закуришь нервно, поперхнувшись,
у старых верб.
И Божий ангел от церквушек
метнется вверх.
2022
***
К нам опять зачастили туманы,
от весны получая профит.
Все в порядке у нас,
но тюльпаны —
словно детские лица в крови.
По ночам заоконно, застенно,
запредельно
то взвоет, то шкнет,
будто в листьях цветочных сирена
упреждает чужой самолет.
И в ущельях, где снег не поверит
в прежний мир или в дружбу и май,
в лица взрослые
прячутся звери
нашей нежности жгучей и тайн.
2022
***
Смерть прорастает из зерна,
пускает стебелек,
и вот она — уже война,
и пуля, и стрелок.
И вот она уже трава,
и хлеб, и молоко,
и луковая голова,
и птица высоко
в холодной выси из дождей,
а высохнет вода,
взойдет она, звезда полей
и черная звезда.
И будет шепот над землей
витать, как Божий дух,
промчится небо над золой,
и прокричит петух.
2022
***
Ты спрашиваешь: мир?
я отвечаю: миф.
Весной воздвигнут Рим
и к осени разрушат.
Я утверждаю крик
его глагольных рифм
и ненавижу рык
его слепых оружий.
Я спрашиваю: снег?
ты отвечаешь: свет.
И между нами нет
ни образа, ни слова,
лишь серые глаза
невыразимых верб
печалятся вослед
и расцветают снова.
О, линии полей
и лилии огней,
и лепеты ветвей
волною тополиной
о нежности моей, —
что может быть живей,
что может быть важней
меж звездами и глиной?
2022
***
На тонкой веточке граната
зеленый робкий пересвет,
как сон убитого солдата,
плашмя упавшего на снег
и провалившегося в небо
за бесконечный белый стол,
где ждут его отец и верба,
и брат с войны домой пришел
поправить тын, покрасить стены,
но сил нет встать из-за стола,
и кажется обыкновенной
на белом яблоке пчела.
Солдат приподнимает руку,
касается лица и век...
И время вновь идет по кругу:
хлопок, падение, и снег.
2022
***
Вот я вижу подсолнухов поле,
беззаботную стайку детей...
Ничего, ничего, кроме боли,
не осталось в сердцах у людей.
Ничего, кроме злости и страха,
что не там, за горами, а тут
назревает жестокая драка,
что свои, как всегда, предадут
и, глаза округляя, как блюдца,
переступят последний рубеж,
а подсолнухи в небо вольются
из подстреленных снов и надежд.
Но опять, на изломе столетий,
поползет по отрогам туман,
и подсолнухи в поле, как дети,
в простоте все скостят болтунам.
2022
***
Еще чумой трехлетнею потрепан,
апрельский город прячется под снег,
и разум потерявшая Европа
не глядя мчится в позапрошлый век.
Но все равно весенняя обнова
берет свое прогнозам вопреки,
и пауза вынашивает слово,
и небеса касаются руки.
И в этом легком их рукопожатье,
но даже и не в нем, а где-то меж,
горит звезда, как светоотражатель
доверия, желаний и надежд.
Пусть время нажимает на педали —
плывут по вешним лужам, налегке,
качели грез, взрослений и печали
с ирисками советскими в кульке.
2022
***
У магазина, что напротив,
растерянный священник бродит
с большою белой бородой,
он просит грош за «помолиться»,
подрясник на ветру, как птица,
играет пылью золотой.
И ветер говорит печально:
в густом дыму моя Украйна,
и на полях огонь и кровь,
и сеют в землю человека
две санитарки и штаб-лекарь
среди воронок и костров.
И ветер говорит: послушай,
когда во тьму врастают души,
в колодцах плещется вражда,
и, в мертвом сне сойдя с орбиты,
летят убийца и убитый
сквозь взорванные города.
На этом ветер умолкает.
Поля, поросшие волками
и агнцами — все впереди,
и Белый царь в короне древней
голубоглазые деревни
скрестит, как руки, на груди.
2022
***
И вот опять со всех концов земли
в саду собравшись, стройные на диво,
возлюбленные клены зацвели,
и я смотрю в окно: в окне — красиво.
А за окном, где Харьков и Херсон
привыкли жить под говор миномета,
идет Господь, сгибаясь под крестом,
идет Господь, и танки, и пехота.
Сюжет знаком: обманут, связан, бит.
Попала в окружение колонна.
Он смотрит в небо, с небом говорит
о чаше смерти, — небо непреклонно.
Он говорит: апрель холодноват,
поэтому так тягостно и голо.
Какой-то — из наемников — солдат
Ему, смеясь, перерезает горло.
Пилат пронзает взглядом темноту.
Уносит Тело праведный Иосиф.
И сад роняет листья на лету,
и в том саду прощание и осень.
И, как обычно, истерит петух,
прогуливаясь нервно вдоль сарая,
овец приводит с пастбища пастух
и ангел с ним, на дудочке играя.
2022
***
В синем небе стало тесно
от пасхальных куличей.
Все воскреснут, все воскреснут:
мой, и твой, ее, ничей.
И с оторванной рукою,
и с раздробленной ногой,
исходивший Луговое,
и рожденный в Костромской.
Целы все и будь здоровы:
Влад, Серега, брат, и сват,
и глаза их васильковы,
в белой кипени их сад.
Даже мертвая синица,
что попала под обстрел,
тоже может воскреситься,
залетая за предел.
И сухой тысячелистник
расцветает, как живой:
половина – в этой жизни,
а другая – в жизни той.
2022
***
На фронте без особых изменений.
Цветет сирень, каштаны тянут свечи, —
весна вошла в состав подразделений
от Закарпатья до Замоскворечья.
Порадовал залетный соловьишка,
и, если б не вдали — как эхо — взрывы,
то было бы для нас, наверно, слишком,
пока здоровы, молоды и живы.
Сержант ругал: «Вы, — говорил, — герои
у сиськи мамкиной», я вспомнил: лето,
и мамино лицо ко мне большое
обращено из времени и света.
Потом в ее лицо вонзались пули,
и я с трудом нашарил трехлинейку,
а мать запела: «Прилетели гули...»,
и дождик бросил медную копейку.
2022***
«Ветрено, — ты говоришь мне, —
снился тревожный сон:
снег заметает вишни,
веет со всех сторон;
падает в руки мертвый,
теплый еще скворец;
словно рисунок стертый,
бродит в саду отец;
— Пчелы, — кричу я, — пчелы!
но он не слышит, нет,
простыни, словно челны,
медленно тонут в снег,
тонут шесты, веревки,
вишни, отец, и печь,
в небе стучат подковки,
словно чужая речь;
с криком проснувшись, мальчик
долго зовет отца.»
Ветер молчит и плачет
чистым листом лица.
2022
***
Вот круглая прореха в облаках —
как горлышко незримого кувшина,
незримый Бог держал кувшин в руках,
но выпала небесная пружина,
и пролилось на скатерть молоко,
замедленно стекая по стакану,
и было безысходно и легко
внимать себе, разлуке, Иоганну,
траве — как ветру, ветру — как траве,
и лошади, склоненной над водою,
и слушать волны в чьей-то голове,
отдавшись их ритмичному покою,
и выходить из дома, как из сна,
зажав свой рот с новорожденным криком,
когда сказали: началась война,
и черепок фарфоровый запрыгал.
2022
***
Скоро, может быть, люди исчезнут,
ничего не заметит природа,
я сказала бы: «это не честно»,
если бы не людская порода.
И свободные плети растений
будут спать на подушках атласных,
выйдут новые звери из тени
и ужасно взревут, и прекрасно.
Жить бы им до скончания века,
но, томясь от любви и от скуки,
Бог опять соберет человека
из мечты, из упрямства и муки.
И пойдет все сначала по кругу,
как в дурном колдовском привороте.
Я сказала б: «любите друг друга»,
но ничто не в новинку в природе.
2022
***
Овдовевшие вишни,
и сирень отцвела.
Пустота и затишье,
вот такие дела.
Где-то рвутся снаряды,
не хватает бойцов.
Ждут отца звонарята,
но не помнят лицо.
И церквушки — как мемы
облаков посреди.
Онемевшее небо,
огневые дожди.
Это время — другое,
год за годом трудней.
Но растет из пробоя
белый век звонарей.
Поднимается ветер,
и за тридевять верст
просыпаются дети
в колокольчиках звезд.
Всем детям, погибшим во время российско-украинской
военной кампании 2014-20.. гг.
2022
***
Мелет меленка вдали,
мелет до мозоли
соль непаханой земли
черную от боли.
Мелет меленка в ночи
и весной, и летом.
Слышишь, как мука кричит?
Но молчи об этом.
Вот поспеют пироги,
каждый съест кусочек.
Мелет меленка с тоски,
а сама не хочет.
2022
***
Поминали павших,
в храме свечи жгли,
и казалось даже —
не было земли.
Не было печали,
только полоса
неба со свечами,
лица, голоса...
Чей-то детский пальчик
вывел письмена —
это ангел плачет
светом имена.
Элои, Элои,
лама сабахтани?
Пишет ангел белое
в золотой тени.
2022
***
Тяни-толкай идет-бредет,
то шаг вперед, то два назад,
он раскрывает горький рот,
во рту его — кромешный сад.
В его саду и пясть, и персть,
и шерсть, поющая во тьме,
и волчья сыть, и пасть, и смерть,
и шест, и пляска на холме.
2022
***
Будни военного рэпа
двадцать четыре часа.
Выплакал Боженька небо,
высушил ветер глаза.
Звук с высоты — словно выстрел,
ястреб сужает круги.
Слово усохло до свиста,
сузился свет до строки.
2022***
Осталось недолго до осени,
и скоро придется в тетрадь
с листвой и винтовкою Мосина
занудливый дождь рифмовать,
и, вспомнив про сельское кладбище
и звезды заросших могил,
«Служили в полку два товарища»
без голоса петь и без сил.
2022
***
Когда повечерье поет соловей,
так хорошо сказать бы:
эта война — у меня в голове,
ничего, заживет до свадьбы.
Не в счет, что сегодня для грусти прирост,
знаешь, я против тоже.
Улягутся сладкие паданцы звезд,
и снега накрошит Боже.
2022
***
Говорят, беспилотников мало,
только арта спасает пока,
и летят, как во сне — одеяла,
в золотой вышине облака.
И молитва одна: вот бы дембель,
с кружевным покрывалом кровать,
потеряться в саду, а не в небе,
в огороде лучка накопать.
Только вряд ли отпустит когда-то
этот в горло вцепившийся ад:
пусть солдат не погиб от снаряда,
не сойдет с поля боя солдат.
2022
***
Тик-так, пиф-паф,
время битых переправ,
мутных договорняков,
мертвых баб и мужиков,
искаженных новостей
с ржавой банкой на хвосте,
кукурузы, и цикад,
и начальственных бравад.
Время терпит, тянет нить,
чтоб прийти и удавить.
2022
***
На Успенье распогодится,
и ветра остынут.
Маленькая Богородица
на ладони Сына
в белом саване, младенческих
пеленах для Царства Горнего.
Как же ты, святых Отечество,
души наша проворонило?
2022
***
Ни шатко ни валко пришли к сентябрю:
пустыни и минное поле
кровавое солнце несет к алтарю.
В столице гульба и застолье.
А там, где картошку с тушенкой едят,
и каждый лелеет потерю,
«Россия не бросит» — вздыхает солдат,
и смерть отвечает: «Не верю!».
2022
***
Военный маховик пошел вразнос,
не слышно тех, кто радовался бедам,
когда февраль заклятье произнес
и небо расколол железным ветром,
как брат его столетний, роковой,
исполненный ошибок и бессилий.
Но осень с непокрытой головой
идет над неутраченной Россией,
и с каждым часом легче и нежней
листвы прикосновения, и речи,
и поздние отлеты журавлей,
и мягкий свет, наброшенный на плечи, —
начало Богородичного сна,
раздумий на заснеженной орбите.
Так сладко спит над бездною Она...
Не трожьте, не мешайте, не будите.
2022
***
Не умирают осенью солдаты,
а спят в полях под снегом до весны,
так пели наши прадеды когда-то —
их голоса над спящими слышны
в бескрайней мгле, неистовой причуде
ветров, столкнувших души и корысть.
Солдаты спят, а рядом ходят люди,
и в сон из сна перелетает лист.
2022
***
Вдоль Днепра гуляет чичер,
галлы осаждают Рим,
левый берег чичер вычел,
правый берег занят им.
Ждут команды в Запорожье,
собираются в отход,
и лицо большое Божье
в души римлянам орет.
Но у них — свои резоны,
свой финансовый раскрой,
и отводят батальоны...
может быть, до Костромской.
2022
***
Неважное под праздник настроение,
век рушится, и нет ответов, нет
надежды на подъем, одно паденье
звезды во тьму расплескивает свет.
Но, может быть, из серебра и сини
сорвавшись вниз и ободрав бока,
опять взойдет звезда моей России
над взмыленной спиной товарняка.
Как водится, случится все не просто,
и встанет государство на дыбы,
но только так восходят в небе звезды
Отечества, свободы и судьбы.
А если кто-то скажет: это в прошлом
и в горле от сомнения першит, —
не слушайте! России все возможно,
на то у ней — особенный аршин.
2022
***
Новый год, Рождество, Новый год,
но в мозгу — словно азбука Морзе:
кто-то молотом зимним кует
безответные наши вопросы.
И ответы не так уж важны,
если призван обман на замену:
посреди белоснежной страны
безучастность выходит на сцену.
И какая-то странная новь,
словно газ усыпляющий в зале,
проникает из смежных миров,
где ее наперед оправдали.
2023
***
Зима увеличила ставки,
чем дальше, тем круче полет,
и снег на войне, словно сталкер,
по минному полю идет.
Идет к белокаменной роще,
где кем-то накрыты столы,
и скатерти ветер топорщит,
и лица сидящих светлы.
И лица сидящих прозрачны,
морозом прихваченный эль
течет, как на вечере брачной.
И в губы целует метель.
2023
***
Середина зимы приспускает тяжелые шторы,
и в погасших садах
на деревьях больших
расцветают во мгле разговоры,
и созвездия птах,
на холодных ветвях повисают рубашки и брюки,
юбки, блузки, чулки, —
это сны, избежавшие встречи, а значит, разлуки,
это поезд на Нью-Васюки,
прежний мир по частям
на ходу разбросавший из окон —
подбирай не хочу,
это лица солдат, истекающих клюквенным соком
на рукав скрипачу.
2023
***
И зашаталось, и пошло по швам,
плюются порчей мартовские иды,
и птицы, подключенные к садам,
по мертвым листьям служат панихиды.
Кромешный хруст растительных костей,
крик черенков, распяленные травы, —
идет весна в ковыльники смертей,
в разбитые дорожные суставы.
В руках ее железо и огонь,
и жжет она, ломает, режет, плющит,
и пепел собирает на ладонь,
и ветер выдыхает вездесущий.
И многорукий вылетает рой,
как саранча из темного колодца,
и смерть бежит, пронзенная иглой —
Христос воскресе!
И восходит солнце.
2023
Любовь Берёзкина,
2025
Сертификат Поэзия.ру: серия
4165
№
191902
от
25.09.2025
2 |
1 |
424 |
05.12.2025. 11:08:17
Произведение оценили (+):
["Сергей Красиков", "Наташа Корнеева"]
Произведение оценили (-):
[]
Вот вернулась в который раз... многое хочется написать Вам, но что возможно и как под такими строками писать.. Поэтому говорю Вам, Любовь, спасибо.