
АвгустОвское вёдро да пьяной пурги круговерть.
Что там даль обнажила и что схоронила опять?
Словно пропадом всё, словно нету, о чём пожалеть,
только жизнь не умеет без грусти себя вспоминать.
Я ещё не зарыт, и кострами мне осень кадит.
Так не черкайте накрест по холмику землю мою.
Запрокинусь ли в небо лицом, я ещё не забит,
и за всю за нелёгкую сам я себя отпою.
Отпою за безбожье, слепую весеннюю страсть
и томительный свет запоздалой лампады во мгле...
А других наберётся, кому веселее проклясть
и азы открывать, заходясь в очистительном зле.
Но куда с этой дрожью в святые да в правды ушкО
и тяжёлому взгляду - в заоблачный синий прогал?..
Мы засыпаны будем, и встанет курган высоко,
где пройдётся по Родине нашей эпохи обвал.
Бесстрашие и мужество - в полной мере Виктор обладал этими чувствами, Здесь Вы, дорогой Владимир, очень точно сказали. Он был как бы один в поле воин, вся его жизнь - это самостоятельность в борьбе. И стихи его как откровение, может быть, где-то и проповедь ненавязчивая. Как он ждал этого принятия, понимания от читателей!
Очень благодарна Вам, Владимир, за это понимание!
Нина Гаврилина.
Очень дорого в этом стихотворении Виктора запредельное бесстрашие мысли и чувства. Без этого не бывает сильной поэзии. Здесь, быть может, граница, не перейдя которой не можешь сказать себе честно, что ты, всё же, поэт. Спасибо, Нина.