...И вдруг я там увидела тебя,
На фоне пальм, притащенных из сада,
И аромата манговых плодов
/чью плоть нещадно рвали мясорубки/.
Я на мгновенье тоже стала ими -
И, о межгубье воздух теребя,
Рукой махнула, силясь вспомнить имя.
Но память словно выпала в осадок.
Мне захотелось спрятаться в платок,
Его уже к лицу тянули руки,
Но ты меня узнал, махнул в ответ
И улыбнулся.
*
В пальмовой листве
С тобой мы простояли между всеми
Минут примерно шесть, а может, семь.
И мне казалось, ты теперь другой.
Во тьме твоей роскошной шевелюры
Десятка два серебряных ручьёв
Пытались сбить жару, но безуспешно -
Так буквы деванагари, едва
Определившись в атласе обскура
И подсобравшись в первые слова,
Порвались вместе с манго, до краёв
Наполнив всё отчаянно-нездешним,
Как тот ноябрьский вечер. На Тверской.
*
Но пастырь и за худшей из овец
Сойдёт во тьму.
*
Весёлый продавец,
Продавший мне чаёв почти что на год,
Обнял тебя торжественно и нагло -
И крикнул "гуру", зубы обнажив.
Я тоже улыбнулась. Это жизнь.
А ты - он не соврал - и вправду гуру.
*
Под шум страниц толпейной партитуры
Толкался вечер в эти шесть минут.
А может, в семь. И, чувствуя вину
За неспособность сразу вспомнить имя,
Я всё-таки прощаться принялась.
За стёклами глаза твои сияли.
Я потерялась где-то между ними,
И утонула, там, где третий глаз -
Так спящий тонет в тёплом одеяле,
Глушащем в том числе ментальный шум.
*
Я... напишу.
Я правда напишу.