Отсвет свежевыпавшего снега
и моей бумаги чистый лист...
Как светло! Я не свершу побега
в темень строк, невольный оптимист.

Я своим не запятнаю следом
для всего открытой чистоты -
лучше уж, безмолвен и неведом,
я уйду путями высоты.

Жизнь не станет оттого короче...
Если ж станет, сам лишь виноват -
начертал, надумал, напророчил,
и ни слова не вернуть назад.


       * * *

Травя мне душу, истязая тело,
крадя сам воздух и лишая сил,
о жизнь моя! ты словно не хотела,
чтобы напрасно я тебя любил.

Твой чёрствый хлеб сродни небесной манне
был для меня. И длился сердца стук...
Благодарю за тяжкое вниманье,
за избранность, что не для вечных мук.

Я не прошёл ещё - ты слышишь пенье?
И звуки грусти не прими за стон.
И я, несломленный, тебе на удивленье
добуду силы на земной поклон.


      * * *
Порождается всё пепелищем -
время ль новое, новый ли дом...
До поры мы ещё себя ищем,
и себя под конец предаём.

Снятся сны о начальном, весеннем
сквозь горчащего дыма налёт.
Обвыкаемся мы с невезеньем.
Носим боль - ту, что с нами пройдёт.

И неделя сживает неделю.
И сужается будней кольцо...
Мы в грядущее гордо глядели,
а теперь отвращаем лицо.

Мы настигли желанные дали,
что из прошлого были видны.
Так отгрезили мы, отмечтали.
Дальше - пропасть, и нету стены.

И несёт нас куда - неизвестно.
С ног сбивает вращенье Земли.
И другим уступаем мы место
так легко, что и знать не могли.
 
      *  *  *

Не угрюмство, а печаль о светлом,
обо всём, несущемся сквозь нас,
заставляло меня быть поэтом.
И от дыма не отвёл я глаз.

Этот дым, небесные ли плёсы,
или звуки музыки во мгле
мне в глаза накапывали слёзы...
Что-то едко тлело на земле.

И порой в красе земной и тленной
задыхалась жизни благодать,
и хотелось воздуха Вселенной
и того, что не дано вдыхать.