МЕТАМОРФОЗЫ
Хула и поношение богам
За слёзы Публия Овидия Назона!
Блестя доспехами (не сёстрам по серьгам),
Спешит преторианская колонна,
Как время по рукам кариатид…
Взялись за пряжу Децима и Морта.
Мне сердце молчаливо говорит,
Что это не последняя когорта.
И так за легионом легион —
Как овцы, благоденствуя сквозь слёзы,
Мы для закланий пятимся в загон,
Где нам Плутон прочтёт метаморфозы.
Душа, не обладая естеством,
Не веря в предначертанность событий,
Себя отождествляя с божеством,
Усердно передёргивает нити
Обычной человеческой судьбы,
Где смерть, как и зима, не за горами.
Я видел придорожные столбы,
Украшенные беглыми рабами…
Мой дом уснул на горном берегу,
За домом — пруд в убранстве белых лилий,
Фруктовый сад… Я долго не смогу
Отдать долги, любезнейший Эмилий.
На дне пруда холодные ключи,
Над прудом пучеглазые стрекозы —
Набор неуважительных причин,
Чтоб я не написал метаморфозы.
Дня два назад привёл домой гетер
И, сделавшись назойливым как муха,
Поставил им Овидия в пример,
Зудя о вечном разгильдяйстве духа.
Ложь правдолюбцу — как земле вода,
Чтоб глупая надменность охладела.
Январским инеем примята борода —
Метаморфозы старческого тела.
Мне цезарь посулил высокий пост
И два сестерция за лист имперской прозы,
Но алчность, надоевшая как гость,
Мешает приступить к метаморфозам.
Овидий, знаю точно, был бы рад,
Беря всё то, чем брезговал Гораций…
Я предпочёл уединённый сад,
Дыханье распустившихся акаций,
Лукрецию… Я утром ей вручил
Мной лично обезглавленные розы.
Теперь я знаю тысячу кручин,
Чтоб не упоминать метаморфозы.
Как не хватает мозаичных терм,
Бесед с Овидием за чашею нектара…
Одна из главных в жизни теорем —
Происхожденье собственного дара.
Бродя по руслу мелкого ручья,
Беду, как нарастающие грозы
За виноградниками, ждёт душа моя —
Как понапрасну ждёт метаморфозы.
Мы, римляне, — отчаянный народ,
Чванливые, порой глухие сердцем…
Корнелий обещал, что Рим умрёт,
Растоптанный толпою иноземцев.
Давай сыграем. Нечет или чёт?
Откуда заклинатель форм и линий
О крахе Рима знает наперёд?
Его ничтожеством считает старший Плиний.
ГЕТЕРА
Прибыл сюда не затем,
а по торговым делам…
Симонид Кеосский
Гетера! За́росли азалий, предвосхищающие грот!
В порту у входа в лупанарий* я растолкал какой-то сброд:
Прибывший из Александрии с поклажей зноя на плечах,
Я возжелал, чтоб одарили меня бессмертием за час —
На то и спи́нтрии**… Свыкаясь с непослушаньем ног своих,
Как Одиссей за Навсикаей, в одну из комнат гостевых
Вхожу. Ликует лупанарий, безумствует насмешник Вакх,
А наши души, как гербарий, шуршат на разных языках!
Потом опишет Плиний младший Помпеи гибель, а пока
Мой стлатт*** от пристани всё дальше, всё бесприютнее тоска
По этой женщине... И всё же я позабыть её решил:
Любовь телесная, похоже, для отсечения души…
_________________________________________________
* Публичный дом в Древнем Риме.
** Спинтрия — небольшой древнеримский серебря-
ный или бронзовый монетовидный жетон с изображе-
нием сексуальных действий или символов.
*** Стлатт — древнегреческое торговое судно.
ПОМПЕИ
На дворе изверженье вулкана — мне понравилось. Магма листвы,
Как вода из открытого крана, заполняет дорожные рвы,
Прожигая пространство и время, постепенно вплавляясь в закат,
Полысевшее осени темя лижет, словно коровы телят…
Я последний, кто видел Помпеи (поглощающий всё листопад):
Как трещат колоннады аллеи, штукатурка резных анфилад…
Время — полое, я это знаю. Пруд вскипает под медной горой…
Я живу, а вернее — сгораю, я земли опасаюсь сырой.
Пропади она пропадом или растворись под грядущим дождём!
Я любил, но меня не любили — за беспечные игры с огнём.