Моей, моею будь навек –

Познаешь мир отрад и нег

И сельских прелестей вкусишь

Здесь, где всегда покой и тишь.

На мягкий мох с тобой вдвоём,

Укрывшись полевым вьюнком,

Ложиться будем у ручьёв

И погружаться в царство снов.

Тебе понравится наряд

Из нежного пушка ягнят.

Здесь язычки козлят – еда,

Их молоко – питьё (да, да!);

Фундук здесь вместо хлеба всем,

А с ним едят из примул крем.

Холмы столами, все в цветах,

Увидишь на своих пирах;

Малиновка украсит их,

Перепевая птиц лесных.

Для твоего колье, мой свет,

Вплету фиалку в первоцвет;

И сумку дивной красоты

В дар от меня получишь ты:

Поймут пастушки все окрест,

Кто королева здешних мест.

Народ на праздник на любой

Идёт весёлою гурьбой;

Тебе – и это не слова –

Там быть душою торжества:

Ты и умней, и краше всех;

Тебя и в танцах ждёт успех:

Изящностью движений, поз

Сравнима ты с царицей роз;

Венок победный унесёшь –

Настолько танец твой хорош.

Моя пастушка, прост здесь люд:

Попросишь, девы принесут

Стыдливых яблок, слив и груш;

О, пусть у каждой будет муж!

А в роще присмотрись к дубам:

Прочтёшь ты имя "Филлис" там;

Его целую я, любя,

В тот миг целуя и тебя.

Пришлю я в лентах посошок;

Но знай, что на его крючок

Скорей поймаюсь я (и рад!),

Чем овен из заблудших стад.

У очага в веселья круг,

Захочешь, собирай подруг;

В пиру ты поссет пить вольна,

И не из эля – из вина.

Я дам тебе чулки, платки,

Шнурки, перчатки, башмачки –

И тех цветов, что в девах кровь

Тревожат, а во мне – любовь.

И одарю ещё щедрей,

Коль будешь ты навек моей.

Robert Herrick

521. To Phyllis, to Love and Live with Him              

Live, live with me, and thou shall see

The pleasures I’ll prepare for thee;

What sweets the country can afford

Shall bless thy bed and bless thy board.

The soft, sweet moss shall be thy bed

With crawling woodbine over-spread;

By which the silver-shedding streams

Shall gently melt thee into dreams.

Thy clothing, next, shall be a gown

Made of the fleece’s purest down.

The tongues of kids shall be thy meat,

Their milk thy drink; and thou shalt eat

The paste of filberts for thy bread,

With cream of cowslips buttered;

Thy feasting-tables shall be hills

With daisies spread and daffodils,

Where thou shalt sit, and red-breast by,

For meat, shall give thee melody.

I’ll give thee chains and carcanets

Of primroses and violets.

A bag and bottle thou shalt have,

That richly wrought, and this as brave;

So that as either shall express

The wearer’s no mean shepherdess.

At shearing-times, and yearly wakes,

When Themilis his pastime makes,

There thou shalt be; and be the wit,

Nay, more, the feast, and grace of it.

On holidays, when virgins meet

To dance the heyes with nimble feet,

Thou shall come forth, and then appear

The queen of roses for that year;

And having danced, ‘bove all the best,

Carry the garland from the rest.

In wicker baskets maids shall bring

To thee, my dearest shepherling,

The blushing apple, bashful pear,

And shame-fac’d plum, all simp’ring there.

Walk in the groves, and thou shalt find

The name of Phyllis in the rind

Of every straight and smooth-skin tree;

Where kissing that, I’ll twice kiss thee.

To thee a sheep-hook I will send,

Be-prank’d with ribands to this end;

This, this alluring hook might be

Less for to catch a sheep than me.

Thou shalt have possets, wassails fine,

Not made of ale, but spiced wine,

To make thy maids and self free mirth,

All sitting near the glitt’ring hearth.

Thou shalt have ribands, roses, rings,

Gloves, garters, stockings, shoes, and strings

Of winning colours, that shall move

Others to lust, but me to love.

These, nay, and more, thine own shall be