Не положили отчие равнины
и свет небесный гладкого пути.
Ах, где вы, золотые середины?!
То ропот гневный, то печаль в груди.

Я не судья вам, города и веси,
а просто сын нетерпеливый ваш.
И не сулит третейских равновесий
ни эта даль, ни сдавленный пейзаж.

Всё тише, тише небеса курлычат
в урочный срок прощального тепла,
и на кругу сезонов и привычек
душа покоя так и не нашла.

И жизнь свершается на острой грани.
И лучшего, наверно, не дано,
чем бесконечно раниться и ранить
самой судьбой, где всякого полно.

И этот путь неконченный итожа,
я вижу мира грубые черты,
и всё прекраснее, и всё дороже
счастливое стеченье доброты.


* * *

Охладевшее лето, припомни себя
в пересвистах побудок весёлых,
где, разбуженной липы цветы облепя,
пели знойно-тяжёлые пчёлы.

Повторись, как число в календарном листе.
Всё на место расставь, как бывало.
Не тебе извиняться, что годы не те.
Разгуляйся - чего тебе мало?

Лишь травою дохнёт, исцеляющей грусть,
лишь запахнет чащобой прогретой,
никуда мне не деться - с тобой повторюсь,
возвращусь в настоящее лето.

Этот шелест и шорох ночною порой,
этот мир, что заварен вкрутую,
помогли б обмануть охладевшую кровь
и подвигли б на радость простую.

Вот она, моя молодость: струны в душе,
холодок земляники доспелой,
пряный ветер в лицо, ветерок - и уже
растревожилась жизнь и запела!