Вы, рощи, молча в деревах

Храните память о страстях

Тех, кто огнём любви объяты,

В мучениях сгорали, святы.

Погибли от любви они;

Но их легенды в наши дни

Мы зрим на древах: поимённо

Иль как сердца, стрелой пронзённы.

Стою под сенью древних крон –

Я той же мукой опалён:

Хочу я, с остальными схоже,

Канонизирован быть тоже

И как святой записан днесь

В зелёных летописях здесь,

Где ленты дев с ветвей свисали,

И песни скорби и печали

Звучали тем, кто смертью взят

(Доселе ладан им курят);

Где лились слёзы почитанья,

Как в честь умерших возлиянья;

Где о былой любви строка;

Где чья-то верная рука

В кору врезала на века

Святое имя: здесь и Филлис,

И Ифис – сотни сохранились;

Меня средь миртов иль дубов

Впишите в свой именослов, -

Чтоб имя славу обретало,

Войдя в священные анналы.

Robert Herrick

449. To Groves              

Ye silent shades, whose each tree here

Some relique of a saint doth wear,

Who, for some sweetheart’s sake, did prove

The fire and martyrdom of love:

Here is the legend of those saints

That died for love, and their complaints:

Their wounded hearts and names we find

Encarv’d upon the leaves and rind.

Give way, give way to me, who come

Scorch’d with the self-same martyrdom:

And have deserv’d as much (love knows)

As to be canonis’d ‘mongst those

Whose deeds and deaths here written are

Within your greeny calendar:

By all those virgins’ fillets hung

Upon your boughs, and requiems sung

For saints and souls departed hence

(Here honour’d still with frankincense);

By all those tears that have been shed,

As a drink-offering to the dead;

By all those true love-knots that be

With mottoes carv’d on every tree;

By sweet Saint Phyllis pity me:

By dear Saint Iphis, and the rest

Of all those other saints now blest,

Me, me, forsaken, here admit

Among your myrtles to be writ:

That my poor name may have the glory

To live remembered in your story.