Сухие жабьи глаза в порошке...ну это же просто смешно.
Достаточно щелчка пальцев, скороговорки, а сломанные ветки можно воткнуть в песок…
Пусть зазеленеют.
И вот я иду в легком платье из огня, не касаясь земли и в моих пустых глазах отражается пламя, и никто не причинит мне зла; это смахивает на сумасшествие, но это другое, это фламенко – все, чего нет во мне, но что может принести поток – стоит щелкнуть пальцами;
мой птичий голос царапает рассвет, а голос реки на двух порогах, всю ночь терзавший меня, затих. Сейчас я потушу фламенко и вылезу из палатки умываться. Щелчок – и все само кончилось – опухшие от пьянки и бессонницы глаза чешутся, а только что я была тлеющей веткой и замолкшей – по щелчку – птицей, и песок, попавший в глаза и хрустящий на зубах не заставит меня плакать – ничто не заставит; я испытываю нежность к камням, я люблю их гладить, я таскаю их в карманах, я беру их домой, я люблю луну – она самый красивый в мире камень. Только во мне нет магии – она в камнях, песке, облаках, ивах, она властвует надо мной, я ей служу, она – иногда – течет сквозь меня, подобная воде и огню, а когда иссыхает, остается каменистое русло без музыки потока, чуждое самому себе, небрежно раскрашенная кукла…
Дай мне взлететь! – говорит птица, падая в небо.
Моя нищенская магия истратила меня на ерунду.
Но нежности ветра хватает ненадолго.
Дай мне взлететь – говорит пепел.
И камень говорит то же самое.