" стихия русского стиха "
И. Сельвинский
* * *
Покамест этот снег сойдёт,
любой из нас с ума сойдёт,
но только лишь умрёт февраль,
мне сразу снега станет жаль.
Больной от грязи и воды -
он чистым был и молодым,
он совершал почётный круг,
а сколько было вьюг-подруг!..
И вот на тающих ногах
он оступается в лугах,
и, посеревший от тоски,
уходит в круговерть реки.
* * *
Продрогшая, беспутная бабёнка
бредёт, смеясь, по снегу босиком,
и босоногого ведёт ребёнка,
душою не болея ни о ком.
Мальчонка должен бы сидеть за партой,
и спать в постели чистой до зари...
Но дело в том, что он зовётся Мартом,
и презирает наши буквари.
* * *
Как будо стреляются клёны,
и каждый мне машет рукой,
а я в первый раз не влюблённый,
а я первый раз никакой.
Ах, клёны, не надо стреляться,
ведь это напрасно, друзья,
вы будете долго влюбляться,
а после уснёте, как я.
Уснёте на снежной постели,
сложив на сугробы рога,
с боков вам надуют метели
большие из снега стога.
И будете вы городские
спать тысячу лет, миллион,
и с вами мы все - никакие,
поскольку никто не влюблён.
* * *
Остепенился. Прекратил.
Поставил точку.
Но снова - маленький тротил
в кленовой почке!
Рубахой лишь защищена
душа - к чертям нотации!
Идёт по городу весна,
как детонация.
И вздрагивает под салют
зима спиной натруженной.
И ходит весь весенний люд
немножечко контуженный.
* * *
Спина парусит и трусит,
а ветер несёт всё дальше,
ну ладно, хлебнём же грусти,
я старый любви скитальщик.
Я знаю толк в этих всхлипах
раскисшего пьяного снега,
и вычуял в клёнах и липах
весёлое чувство побега.
Ты думаешь, ты застрахована,
ладошку приставив к виску?
Ты тоже, царевна ольховая,
весеннюю любишь тоску.
Всё это под старость прощают,
и капли капельные пьют,
и, может быть, внуков качая,
об этом, об этом тихонько поют.
* * *
Грехи становятся стихами,
стихи становятся грехами,
ты весь запродан с потрохами
стихии русского стиха.
Ты раб, но при любой погоде,
и во саду ли, в огороде
ты пребываешь на свободе
в стихии русского стиха.
Мы дожуём свои пельмени
и ляжем в гроб, и тем не мене -
никто на свете не отменит
стихию русского стиха.
* * *
За наши дурацкие трели,
за то, что не чтим кумовьёв,
нас будут ещё отстреливать,
как бешеных соловьёв.
И будут держать в чулане,
в кунсткамеры приглашать,
и нашими чучелами
офисы украшать.
За что? - я не знаю точно -
быстрее судьба, не тяни -
за нашу любовь к многоточиям,
за то, что мы - не они?
Нет, это совсем не страшно,
как снег или дождик сечёт,
а больно ли - ты не спрашивай,
сегодня это не в счёт.
* * *
Поэзия - скотинка неземная,
однако травку щиплет во дворе,
но очень странно всем, что в январе,
иные озлобляются, пиная,
другие говорят: а ну пошла!
не знаем мы, ты лошадь иль корова,
но ты умом, наверно, нездорова,
а наша жизнь и без тебя пошла.
Она на горку топает, к детишкам,
ей там считалку дети говорят,
с картинками засаленную книжку
дают читать ей внуки октябрят;
в большие буквы мёрзлыми губами
она забавно тычется, дыша:
вот человек - мы не были рабами -
не спи - не спи - красавица душа...
* * *
Всё залётное от Бога -
кони, музыка, строка,
ах, чудес на свете много,
и щедра Его рука!
Он не требует отплаты,
и зазубривать азы, -
лишь улыбки виноватой,
умилительной слезы.
И довольно, и в дорогу,
и опять душа легка -
всё залётное - от Бога, -
кони, музыка, строка!
* * *
Апрель влетает в голову, как птичка,
как жаворонок он в небесной голове,
да не оставит нас хорошая привычка
на свете жить и шастать по траве.
Мне много лет, я, может быть, бездарен,
дождь по ушам лупи меня, лупи,
ведь всё равно я весел, как татарин,
ордынец беглый, скачущий в степи.
Сними всё это на цветную плёнку,
дай голову подбросить и поймать,
апрель, отдам полжизни тополёнку
за то, чтоб ничего не понимать.
Владимир, замечательная подборка! Из простых тем, слов и образов получается такая красивая весенняя палитра. Спасибо.
Нина Гаврилина.