Я прихожу, неизбран и незван,

внимать молчанью призрачного хора,

поблёскивает нимбом Феодора,

улыбчиво глядит Юстиниан.

Мир этот, отстранён и златоткан,

со мною не заводит разговора,

в кусочках смальты спят лучи Фавора,

порхает ангел, пёстрый, как фазан.

Своим паденьем целен, во плоти я

коснусь твоих мозаик, Византия,

коснусь и, незамечен, отойду –

рассыпчатостью медленных гармоний

искрится мир, уже потусторонний,

как вечный плод, но не в моём саду.