
Это оттого, что и наше сердце полно сомнений... Всякая разумная тварь не только скучает, но и сомневается... И это не делает нас счастливыми, а, наоборот, сулит нам в жизни многие скорби... Как хорошо Вы сказали о соевангельском дыхании - очень редко, но посещает тот самый дух, который веет, где он хочет! И если приобщение происходит, то и поэзия непостижимо и чудесно образуется из сердечной смуты. Глубоко признательна Вам за такой отклик!
Помню я Ваше "лиловое море дышало" - вот уже много лет, Ольга Вениаминовна! Теперь оно дышит во всех нас, прочитавших его).
Спасибо, Владимир Евгеньич! Недавние стихи кажутся мне самой слишком нервозными, нет в них гармонии... вот и захотелось чего-то хорошего, большого, привольного... Пусть это море дышит тайной, покоем и прощением, и милостью ко всем нам!
Пусть оно своим челночным шумом снова напомнит нам о том, что всё призодит и уходит... И приходит снова.
Спасибо, Ольга! Такая цельная и яркая получилась подборка. Как естественно и гармонично сочетаются у Вас осенняя умиротворённая природа с евангельским «вечерним хрупким часом» единения людей с чудесным и вечным, как будто и не было столетий, разделяющих эти времена.
История воскрешения Лазаря напомнила мне рассказ Леонида Андреева «Елеазар». Елеазар – тот же воскресший Лазарь, социально-философский образ человека, три дня пробывшего в узах смерти, и поразительно изменившегося не только внешне, но и внутренне. До Андреева образ воскрешённого Лазаря был создан европейским поэтом Дьерксом, французским «prince de poetes» (королём поэтов).
Леонид Андреев в своём «Елеазаре» хотел ответить на вызов Дьеркса:
«Кто сможет поведать нам нечеловеческое страдание твоё, о ты ,вышедший из могилы?» . Елеазар Дьеркса сохраняет туманную красоту поэтического символа: великую тоску поэта по вечным тайнам иного мира. Его Лазарь видел свет вечный, и его глаза больше не могли смотреть на этот мир. Трагедия дьерксовского Лазаря в том, что однажды прозревший дух вновь ослеп.
По мнению М. Волошина, Л Андреев якобы показал бессилие и тщету искусства и жизни перед лицом всё обессмысливающей и над всем царящей смерти.
Говоря словами Волошина, Андреев «ответил и на вызов» Достоевского («Преступление и наказание»): его Лазарь не знает духовного воскресения.
Ольга, извините, что слишком углубилась в эту евангельскую тему. По-моему, она злободневна сейчас и для нас, в частности и для современной профетической поэзии.
Толчком для подобных рассуждений послужили Ваши слова из отклика: «евангельский дух веет там, где он хочет». «…поэзия непостижимо и чудесно возникает из сердечной смуты».
Спасибо за глубокие и точные слова!
Так интересно читать то, что Вы написали, Верочка! Мне кажется, это очень важно... Мне хочется верить, что воскресение побеждает, и что не обессмысливается человеческая жизнь, и что зачем-то она нужна... Можно иметь духовное воскресение при жизни, а можно и наоборот, прийти к духовной смерти, мы повсюду это видим сегодня, и это злободневно. Отвечаю Вам сейчас, Верочка, и вдруг смысл жертвы Иисуса будто забрезжил в уме, но ещё неясно и как бы бледным, летучим огнём... И будто бы сегодня я поняла о ней больше! Великое Вам спасибо!
Показалось, что от этих стихов, Ольга, успокоительно повеяло на сердечную смуту. В них есть эстетическое и духовное достоинство, и соевангельское дыхание. Как будто чуть-чуть покачнуло от горького недоверия - к вере...