
Памяти убиенного о. Александра Меня
I
Я видел закат
погруженный по грудь
в голубяную твердь
Я по снегу прошел
в попытке
услышать как принимается (становится)
формой звук (формой звука)
разорванной подковы (разорванная подкова)
я отказался признать
счастьем
сбегавших холмов клятву
в размокшей глине
чоботы странника
с отсеченными глазами
травы
вроде бы крик из
рубрики титаника
или кипяток
проржавленною спиралью
пространства
так я входил в постоянство
(с повязкою на глазах
для долга)
того, о чем не скажешь
даже назвав его в лоб
по имени людского племени
ведомого на жатву жизни
II
Если Он созревает в пламени
или дышит в темени темени
то какими углами у семени
ты подпочву признаешь в памяти
Есть в незнанье спасенье от времени
но отдышка боли – не в стамине
не касаться же кожи руками, мне
и очам горячо от знаменья
9 сентября 1990
И Вам спасибо за этот рассказ. Я не был с ним знаком, Ни разу не видел - разве что по телевизору в годы перестройки, да в фильме "О любви". Но я видел в нем настоящего священника, а после его убийства вижу в нем мученика, исповедника. Думаю, его канонизируют. А стихотворение это удивительно для меня самого. Единственное, которое я не понимаю. Оно возникло сразу, когда я узнал о смерти о. Александра. Вдруг я увидел заполненную туманом равнину, человека в сером плаще с капюшоном и в тяжелых сапогах. Он по грудь был в тумане и шел по равнине. И я сразу записал эти строки.
А у меня была история похожая, но теперь уже с Екатериной Юрьевной Гениевой... Записались мы с сыном к ней прочесть лекцию по одному специфическому вопросу, в один из ее уникальных иностранных отделов, но пришлось только узнать о том, что Екатерина Юрьевна умерла... Очень страшно сегодня за ее наследие! Великая женщина была, подвижница, и с детства дружила с отцом Александром Менем, который и благословил ее стать директором Иностранки.
Спасибо, Ольга, за еще одно воспоминание. Я думаю, что вокруг таких людей, как о. Александр, могли оставаться и собираться лишь соответствующие его свободе и радости люди. Вообще, думаю, есть такой закон. Вокруг светлых людей собираются светлые. Вокруг темных - тени и подпевалы. Галич, Солженицын, Гениева, Юдина, Н. Мандельштам - столь разные и столь много сделавшие для отечества, для культуры люди. Их всех объединял о. Александр
Закончив школу и не добрав балла в МГУ, я пошел работать в Иностранку - Всесоюзную (ещё тогда) библиотеку иностранной литературы, где замдиректора была, покойная уже ныне, Екатерина Юрьевна Гениева, через пару лет и на долгие годы ставшая директором. В один из августовских дней в Иностранку приехал Мень, и я, как и многие (мне было-то 17 лет, и я только входил во взрослую жизнь; в общем, куда все, туда и я) записался на его лекцию, которая планировалась в сентябре (или даже курс лекций). В общем, вместо лекции мы небольшим сплоченным коллективом библиотекарей поехали в Семхоз, на похороны, шокированные произошедшим. И там, на панихиде, в тесном от большого количества людей храме, так уж вышло, я стоял рядом с Листьевым. Спасибо за память, Александр Юрьевич.