Я – городской воробей, обитатель бульваров и крыш.
Птичка с асфальта, насельник дневных фонарей.
Ветер гоняет линялые клочья афиш,
Прелые листья уносит быстрей и быстрей…

Желто-зеленый, нет, изжелта-красный избрав,
Будто солдатик за знаменем, движусь за ним.
В общем строю мы летим, к перспективе припав,
К югу, на солнышко, в общем строю мы летим.

Так опьянителен воздух задонских осенних степей,
В золоте рощ растворяется свет и тепло…
Тихо летит за листом городской воробей,
Ветер степной поддувает ему под крыло.

Там, паутинкой прозрачной мелькая в развилке ствола,
Вяжется, тянется осень меж горьких осин.
В заводи просинь с отливом и блеском стекла.
В ней отражается неба разверстая синь.

Тень перелесков сменяется степью нагой,
В солнечном мареве ястреб, как точка, повис.
Плоть воробьиная дрогнула. Плотью другой
Ястреб насытился, молнией кинувшись вниз.

К самому краю палитры осенних красот,
Внятному краю, где краски смертельно остры,
Я воробьиной душой прикоснулся, и ястреб с высот
Дал мне почувствовать силу и ритмы игры.

Не для пичужек с асфальта, клюющих в пыли из-под ног,
Эта реальность борьбы, этот огненный ветер степей.
Мечется ветром подхваченный изжелта-красный листок,
Мечется в струях воздушных, не может вздохнуть воробей.

Помощи нет, только маленьких крыльев размах,
И пробуждайся уж, птичка, живи на износ:
Города нет и кормушки, лишь ветер и солнце в степях,
Сушит и гонит взаправду и жарит всерьез.

В травах степных чернотой пробежался пожар,
Ветер разносит по рощам безводье и сушь.
Кончился сон твой асфальтовый про суету и бульвар,
Про шелуху под скамейками, крошки и воду из луж.