Читая стихи бразильских поэтов

I. Читая Мануэла Бандейру

 

Дева Мария

 

Взвод новобранцев целый день

потел, копая яму;

и наконец упала тень

и каждый вспомнил маму.

 

Взвод старослужащих солдат

полдня дрочил винтовки;

и наконец велел комбат

их взять наизготовку.

 

Но прежде сонный капеллан

бубнил как по бумажке;

с кедровых крон свисал туман

казенною рубашкой.

 

Тянуло свежестью с реки,

там шелестели волны;

но дружно щелкнули курки

и наступила полночь.

 

На трехметровой глубине

теперь моя квартира;

все десять заповедей мне

припомнили всем миром.

 

Но в общем хоре дружных масс,

меня клеймящих срочно,

я различаю только глас

той Девы непорочной.

 

Мария тихо говорит,

что в мире солнце светит

и что среди могильных плит

цветы растут, как дети.  

 

Последнее стихотворение

 

Каким оно будет? Таким оно будет:

Простым и понятным без всяких прелюдий.

 

Созревшим, как яблоко. Точным, как пуля.

И щедрым, и звонким, как ливень в июле.

 

И, словно алмаз родниковый, прозрачным.

Нежданным, как будто ребенок внебрачный. 

 

Лишенным всего, что зовется витийством.

И необъяснимым, как самоубийство.

 

Я уеду в Пасаргады

 

- Что, - скажу я, - взяли, гады?!

Я уеду в Пасаргады!

В Пасаргады, город славный,

где живет мой кум король.

 

Здесь у вас кругом ограды,

здесь ухмылки, речи с ядом.

В Пасаргадах все иначе,

там приятна даже боль.

 

Там безумные в почете,

словно боцмана на флоте.

Там меня признают сразу,

станут на руках носить.

 

Стану главным сумасбродом

и любимчиком народа.

От моих убойных шуток

будет башню всем сносить.

 

Научусь я кукарекать,

решетом из тучи в реку

в четверть счета дождь вечерний,

как газету, доставлять.

 

И за это мне в награду

улыбнется та, что рядом.

Мы усядемся в пролетку

и отправимся гулять.

 

Пасаргады, Пасаргады!

Вот, что мне сегодня надо.

Вот, что нужно мне сегодня,

в день пронзительный, как боль.

 

Не мензурка с чудо-ядом.

Не забвение в награду.

А уехать в Пасаргады,

где живет мой кум король.

 

Баллада о святой Марии Египетской

 

Святая Мария Египетская,

в прошлом великая грешница,

шла как-то в землю Господню,

любуясь природой и месяцем.

 

Перед Марией Египетской

гладь расстелилась речная.

И здесь она остановилась,

Что дальше делать, не зная.  

 

Святой Марии Египетской

лодочник хмурый навстречу

с берега шел, возложивши

весла крест-накрест на плечи.

 

Остановила Мария

взглядом его и жестом.

- Перевези меня, лодочник,

с места на место.

 

- Нет у меня денег.

Где их возьмешь в пустыне?

Перевези меня, лодочник.

И Бог тебя не покинет.

 

Лодочник, сволочь такая,

глядит на Марию волком…

 

Словно улыбка Христова

месяц. Качается лодка.

 

- Перевези меня, лодочник.

И Бог тебя не покинет.   

 

Лодочник, сволочь такая,

слова говорит такие:

- Нет у тебя денег,

зато у тебя есть тело.

Им бы могла расплатиться,

если бы захотела.

 

Святая Мария Египетская

одежду снимает кротко...

 

Словно усмешка Христова

месяц. Качается лодка.

 

Рондо капитана Вентуры*

 

Пуля-дура,

капитан Вентура.

Девять граммов в сердце –

и вся процедура.

Ни тоски мертвецкой,

ни башки понурой.

На вас вся надежда,

капитан Вентура!

Слабая надежда,

безнадежная надежда…

Надежда-дура –

тяжести более тяжелой

нет. Надежда – на смех курам.

Ах, освободите меня от нее,

капитан Вентура.

 

* Ventura (порт.) – удача, случай, риск.

 

Быть рекою

 

Быть рекою в этой жизни,

течь свободно по отчизне,

отражая облака,

чья дорога так легка.

 

Даже если в небе тучи

словно зимний куст колючий,

как зари последней прах…

Отражать! И боль. И страх.

 

II. Читая Гильерме де Алмейду

 

Мысль

 

И все, что днем цвело и шелестело,

играло, щелкало,

теперь в кромешной мгле

лежит передо мною, словно тело

в прозекторской на цинковом столе.

 

Чернеют ветви вроде сухожилий,

клубится склон в извилинах корней,

где, словно мысль,

свободно, без усилий

скользит змея. А я слежу за ней.

 

Была – и нет. Лишь запах апельсинов

доносит роща, в мертвой тишине

вся лунным светом, словно формалином,

залитая… Но мысль уже во мне.  

 

Гостья

 

Входи без рассуждений в этот дом.

Входи и ничему не удивляйся.

Здесь ниоткуда

льются звуки вальса

и сам собой камин

заходится огнем.

 

Здесь, стоит пожелать,

начнет ломиться стол

от яств изысканных и от напитков разных.

Пожалуйста, устрой себе

здесь

праздник.

А спать захочешь –

вот она, кровать.

 

Спи,

и пусть сладким будет каждый сон,

а пробуждение тягучим, словно меда

струя.

Пусть из окна глядит природа

и не нарадуется

на тебя. 

 

Уйти захочешь

вон по той тропинке,

которая калиткою скрипит,

что ж,

для тебя и этот путь открыт,

тем более что трижды крикнул кочет.

 

А стало быть, финал. Конец игры,

чьи правила здесь излагаю вкратце:

«Сближаясь,

параллельные миры

не могут,

не должны пересекаться».

 

Зной

 

Рассвета раздувая горн

над многозубцем синих гор,

кует сегодня арапонга*

(динго-донго, динго-донго)

для нас с тобой

звенящий зной,

такой сверкающий,

такой,

что ящерица на пригорке

таращит бусинки-глаза,

и каждый глаз ее –

слеза,

рожденная слепящим жаром,

убийственным для мотыльков…

 

Зной – тяжесть бронзовых оков.

Зной – арапонги месть и кара.

 

* Арапонга – птица, которую по-португальски также зовут феррейру (кузнец). Звуки, которые она издает, напоминают удары по металлу.

 

III. Читая Карлоса Друммонда де Андраде

 

По секрету

 

Поэзия в подполье.

Поэты вне закона.

Любовь? Стара икона.

 

Отстреливают нас,

как будто каждый – зверь.

Попросят спеть – молчи.

Не верь!

 

Ловцам наивных душ

скомандовали: - Стройся!

Плыви, как раньше плыл,

сетей

не бойся.

 

- Господь, спаси! –

пощады просят жертвы.

Будь гордым.

Не проси!

 

IV. Читая Винисиуса де Мораеса

 

Сонет розы

 

И снова год на пик незримый вышел

Подобно утренней звезде, которой

Так сладок блеск хрустальных слез авроры,

Мулатку розу щедро оросивших. 

 

Гармония, ниспосланная свыше,

Повсюду ищет потайные норы

И бередит, как рану, жизнью новой

Бутон, до лепестка его раскрывши.

 

И роза, символ грез и наслажденья,

Себя находит в продолженье рода,

В прекрасных розах, сильных от рожденья.

 

Чтобы мечта стремилась на свободу,

Чтобы любовь имела продолженье,

Чтоб обнимались слово и природа.

 

V. Читая Марио де Андраде

 

Когда я умру, то хочу оставаться

 

Когда я умру, то хочу оставаться

(недругам только не говорите)

в городе вечно, словно в могиле. 

Или!

 

Мои ноги погребите на улице Авроры,

на Паиссанду заройте член детородный,

и пусть голова покоится на Лопес Шавес.

Аве!

 

На Патиу ду Кулежиу выдолбите ямку

для моего сердца верного сан-паульца,

сердца живого, притворившегося мертвым.

К черту!

 

На Почтамте правое пристройте ухо,

Ну а левое ухо – на Телеграфе.

Хочу знать всё о жизни каждого.

Просто жажду!

 

Носу самое место в клумбе розовой,

языку – на вершине Ипиранги,

чтобы пел о свободе смело.

Это дело!    

  

А глаза пускай с Жарагуá

наблюдают за всем происходящим.

А колено отправьте в Университет.

И привет!

 

Ну а руки бросьте прямо здесь,

пусть копошатся в земле, как при жизни.

Кишки швырните Дьяволу,

Ну а душа пусть к Богу отправится, легка. 

Пока!

 

VI. Читая Жуанито Овелью

 

Любовь уходит

 

Любовь уходит

 

Остается взаимность

 

Упреков и жалоб

 

Осколки сердец

 

У самки жало

 

У самца конец

 

Утром

 

Изобретателя бессонниц

я расстрелял бы на рассвете

 

VII. Читая Жуана Кабрала де Мело Нето

 

Нет спасенья

 

Нет спасенья от стихов,

Возникающих внезапно.

Подбежит, за руку цапнет –

И опять в свой уголок.

 

Нет спасенья от любви,

Возносящей к звездам, к солнцу –

А оттуда как придется,

Хоть в лепешку расшибись.

 

Нет спасенья от тоски,

От вечерней безнадеги –

Протянуть скорей бы ноги

И забыться мертвым сном.

 

Нет спасенья от судьбы,

Предначертанной однажды

И мучительной, как жажда,

В жаркий полдень на кресте.

 

Нет спасенья от себя –

Чем быстрее убегаешь,

Тем быстрее догоняешь

И втыкаешь в спину нож.

 

На смерть реки

 

1

 

Река, что испокон веков поила

И птеродактиля, и птицу-длиннохвостку,

Мертва. Мумифицированы илом

Хребет корней, ветвей хрящи и кости.

Печальней для природы нет момента.

Лианы словно траурные ленты.

 

2

 

Река, что испокон веков поила

И вечного индейца, и креола,

Черна, как оскверненная могила,

Как мумия в бинтах и чудо-смолах.

Койот напиться

смрадной лужи рыщет,

Колодцы роет

человек пропащий. 

Янтарь в пластинах глиняных отыщет

И, радостный, в свою лачугу тащит.

 

VII. Читая Алсидеса Бусса

 

Необходимое

 

В России не был никогда.

Но кажется, что там однажды

родился я, духовной жаждой

томим. А после умер, да.

 

В ее полях и городах

моя душа теперь блуждает,

саму себя не понимает

сама себе внушает страх.

 

Как если б тот, кто вдруг воскрес,           

стал собирать свои каменья

в том бытии, где был он тенью

еще до своего рожденья,

в том странном, как сибирский лес.

Александр Куликов , 2024

Сертификат Поэзия.ру: серия 3973 № 184548 от 29.08.2024

5 | 2 | 158 | 29.11.2024. 17:47:23

Произведение оценили (+): ["Александр Шведов", "Слава Баширов", "Владимир Старшов", "Евгений Иванов", "Игнат Колесник"]

Произведение оценили (-): []