I

Как всё же странно, даже страшно,

Непостижимо: столько дней

Быть пленницей какой-то башни

И ничего не знать о ней.

Я — часть её. Она — мой кокон,

Корсет, тюрьма, молельня, дом:

Глаза-бойницы вместо окон

И заколоченный балкон.

Мой гулкий пульс — в её ступенях,

Мой голос — эхо грозных стен.

Она растёт в переплетеньях

Моих суставов, мышц и вен.

Она — чужая — стала мною.

Когда, зачем? - не помню я.

Как зябки плечи под луною,

Как камень жгуч при свете дня.

II

А где-то рядом шум прибоя:

Наверно, море за стеной.

Его я помню — голубое,

С дрожащей, лёгкой пеленой,

Спокойное, в лучистых блёстках

Под васильковой синевой,

И солнца плеск на мокрых вёслах -

Зовущий, шепчущий, живой.

III

Где лодка?! Я хочу свободы!

Но башню вдруг пронзает ток,

Дрожат, как в исступленьи, своды,

И пол уходит из-под ног.

Она трясётся, извергая

Из чрева чёрный ураган,

Пугающая, колдовская,

И гонит море к берегам.

Всё круче, агрессивней волны!

Остановись! Замри! Замри!

Все штормы в море иллюзорны,

Они рождаются внутри,

В нейронах этой самой башни.

Под улюлюкающий вой,

Безумьем душу леденящий,

Она разрушится со мной!

Кричу сквозь вопли непогоды:

«Молю тебя, тюрьма, застынь!

Да, я боюсь такой свободы.

Не выпускай меня. Аминь».