Томас Мордаунт Призыв

Томас Мордаунт Призыв

Ты входишь, юноша, теперь
в храм Януса. - Тот Царь - невпрок -
замкнул окованную дверь.
Вот ключ, чтоб ты открыл замок !

Не счесть проливших кровь парней -
и ни веселья, ни тепла !
Их не дождался Гименей:
бельгийская земля взяла.

О Слава ! Под тобою Ад !
Романтика над вихрем гроз.
Когда снимает шлем солдат,
ты рада, видя струи слёз.

Кто б не хотел короновать
родной и славный Альбион
да хлеб его сиротам дать ?
Кого не трогает их стон ?

Надеюсь мне простят друзья,
что все мои плоды ума
растит и Делия моя,
и вност кое-что сама.

Она всегда во всём права.
Божественна её краса.
Звучат по-ангельски слова,
что ей внушают небеса.

С ней разум мой стремится в рост
до места зарожденья гроз.
О Бельгия ! Вскрой свой погост -
наполню океаном слёз !

Как в юности своей спроста
я в пекло бойни угодил,
вдруг быстро внял, как нечиста
повадка высших воротил.

(Во мне всегда была мечта,
чтоб в мире жар вражды остыл.
Я б сделал, чтоб никто врата
в том храме больше не открыл).

Но как же горек результат !
Я не сумел вообразить,
что люди войн не прекратят,
покуд Клото тянет нить !

Шальная мойра ! То тобой
задуман нелюдской диктат.
И я, вспылив, зову на бой -
под барабанный гром - солдат.

Раздайся грозный трубный глас !
Пусть внемлет каждый человек,
что в битве даже смелый час
ценней, чем весь бесславный век.

Бери-ка, юноша. свой меч,
будь смел и выбраться сумей.
Заранее обдумай речь,
для грустной Делии моей.

Исправь безрадостный итог.
Внеси свой голос в шум и гам.
Бери лавровый мой венок
и положи к её ногам. -

Не вянущий от слёз букет
она поднимет до груди -
как будто этой смерти нет
да ждёт блаженство впереди,

да нсовместная с тоской,
святая вечная краса,
да  обеспечнный покой
и ангельские голоса.


Тhomas Mordaunt The Call

Go, lovely boy! to yonder tow'r
The fane of Janus, ruthless King!
And shut, O! shut the brazen door,
And here the keys in triumph bring.

Full many a tender heart hath bled,
Its joys in Belgia's soil entomb'd:
Which thou to Hymen's smiling bed,
And length of sweetest hours had doom'd.

Oh, glory! you to ruin owe
The fairest plume the hero wears:
Raise the bright helmet from his brow;
You'll mock beneath the manly tears.

Who does not burn to place the crown
Of conquest on his Albion's head?
Who weeps not at her plaintive moan,
To giver her hapless orphans bread?

Forgive, ye brave, the generous fault,
If thus my virtue falls; alone
My Delia stole my earliest thought,
And fram'd its feelings by her own.

Her mind so pure, her face so fair;
Her breast the seat of softest love;
It seemed her words an angel's were,
Her gentle percepts from above.

My mind thus form'd, to misery gave
The tender tribute of a tear:
O! Belgia, open thy vast grave,
For I could pour an ocean there.

When first you show'd me at your feet
Pale liberty, religion tied,
I flew to shut the glorious gate
Of freedom on a tyrant's pride.

Tho great the cause, so wore with woes,
I can not but lament the deed:
My youth to melancholy bows,
And Clotho trifles with my thread.

But stop, my Clio, wanton muse,
Indulge not this unmanly strain:
Beat, beat the drums, my ardor rouse,
And call the soldier back again.

Sound, sound the clarion, fill the fife,
Throughout the sensual world proclaim,
One crowded hour of glorious life
Is worth an age without a name.

Go then, thou little lovely boy,
I can not, must not, hear thee now;
And all thy soothing arts employ
To sooth my Delia of her wo.

If the gay flow'r, in all its youth,
Thy scythe of glory here must meet;
Go, bear my laurel, pledge of truth,
And lay it at my Delia's feet.

Her tears shall keep it ever green,
To crown the image in her breast;
Till death doth close the hapless scene,
And calls its angel home to rest.

Примечание.
1. Томас Осберт Мордаунт (1730-1809) - британский военный, участник Семилетней войны 1756 - 1763 гг., служивший лейтенантом в пехотной гвардии, затем капитан-лейтенантом в драгунском полку, достигший в итоге генеральского ранга, выходец из знатного графского рода. Он стал известен также как поэт. Один катрен из его, приведённого здесь, стихотворения использовал в качестве эпиграфа в одном своём романе его современник Вальтер Скотт, те же строки использовал в одном из своих рассказов и Артур Конан Дойл. Эти строки были положены на музыку Патриком Джонатаном и широко известны до сих пор. Ткань стихотворения Томаса Мордаунта в отдельных местах довольно сложна для точного перевода, поэтому предложенный текст представляет собою лишь вольное переложение произведения. Желательно, чтобы на него обратили внимание и другие переводчики.
2. В Древнем Риме храм Януса открывали для посещения гражданами, как правило во
время войн. Но практически это было почти всегда (с редкими перерывами, когда
соблюдался мир).