В полковом оркестре с самого рассвета

Мы готовились ко Дню Победы в мае.       

Я сидел на месте третьего кларнета:

Шостакович. «Ленинградская». Седьмая.

В нотном стане ровный след пяти полозьев,

Хлебных крошек четвертинки и осьмушки.

Словно брошенные санки на морозе,

Вдоль дороги стыли паузы-горбушки,

Всё настойчивей звучала канонада,           

Выли резкими сиренами тромбоны,

Барабанные зенитки Ленинграда

Не жалели музыкальные патроны.     

Не «нашествие» мне виделось, а люди – 

Сотни тысяч, уходящих прямо в небо,

И фортиссимо валторновых орудий 

Грохотало как возмездие за дедов,

За бомбёжки, за предательства и голод

За пожары и распятую Отчизну,

За разрушенный величественный город,       

И глаза детей, прощающихся с жизнью.

Гром гремел, не доставало только молний,

Весь оркестр играл, как будто перед смертью…

Полстолетия прошло, но я запомнил,

Как за Питер свой сражался на кларнете.

Со времён солдатской службы оркестровка

Безнадёжно затерялась - где, не знаю,

Но всегда, когда иду на Пискарёвку,

В голове звучит та самая - Седьмая.