офонаревшее

Ветер вдувает ноябрю кислород,
в рощах разлиты и брют, и мартини –
в шубы окуклился местный народ,
втайне завидуя звериному.
Ночь смелА ландшафтные прелести,
даже луну сорвала как заплатку–
как не припомнить дурня Емелю,
на теплой печке спящего сладко?
Хрипло скрипят на ветру акации,
взбивая ночь с предрассветной моросью,
фонарики –чудо электрификации–
поодиночке борются с мороком:
на электричку народ тянется,
то здесь, то там дрожащие блики,
насельники, гости или начальники,
пред электричкою – равновеликие.
Уедет, зараза, хоть плачь, хоть плюйся…
Стоянка – минута. Взбираются прытко!
Студентки блямурные в стайку плющатся,
школьники в тамбуре курят открыто,
дачники– хмурые, недоспавшие,
то ли дело возиться с сотками?–
или в схватку вступать рукопашную
с матерщинниками да красотками?
Едут мамаши в райцентр озабоченно-
чад недужных врачам показывать.
(то-то все чаще дома заколочены,
то-то растет детвора, как пасынки.)
СтОит ли боли перстом касаться,
как язычка до рефлекса рвотного?–
но ТАК коснулась цивилизация
в пол-человеке полуживотного.
Прячутся, греются, строятся, рушатся...
Гуси гогочут как люди с крыльями,
дикие – те, улетая, кружатся,
эти ж – не бросят своё изобилие.
Здесь даже собаки лаять ленятся,
куры– в посадках хоронят яйца,
бывает, глянешь – увидишь лешего
или как лисы в лесу резвятся…
Есть Интернет, телефон– местный:
«Маньк, кабанчик к тебе заблудилси?»–
при счете в банке здесь было б чудесно–
каждый сгодился бы там, где родился.

…Выполз народ молодой из норок
в светлое завтра для жизни вящей–
всё хорошо бы. Если б не морок.
Да не фонарики эти дрожащие.