И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!
Александр Вертинский
-1-
Я живу обособленно в мире,
позабывшем, что есть облака,
грузом смертным качаются гири
на пробабкиных ходиках сна,
Стрелки встали по горизонтали,
пустота от копья до копья,
сплав кукушки из перьев и стали
не сумел пережить яд вранья.
И летит к нам по над головами
от безусых ещё юнкеров,
кукушёнками брошенных в яме,
стая нами не сказанных слов,
А в парадных - ступени, ступени
в недоступность - к скворцам и творцам.
До сих пор не встаём на колени,
посылая детей к мертвецам,
и страна наша также бездарна,
как зимою в семнадцатый год,
беспощадно и высокопарно
"этих мальчиков" в пропасть ведёт,
-2-
когда молчанье подлости равно,
а закричать не позволяет боль,
когда от страха камень под ребром,
когда душа, как старая мозоль,
саднит при каждом выдохе, тогда
не радуют ни птицы, ни моря,
на ум приходит глупое - судьба,
не избежать которой говорят...
и смотришь тупо в белый-белый свет,
не видя пред собою ничего,
и понимаешь - жизни больше нет,
барахтаясь в пределах нищего
навязанного кем-то бытия
униженного до значенья - быт,
и обезличенное безмасштабно Я
до широкомасштабности толпы
сидит себе курёнком в уголке,
и ждёт прихода осени - растёт -
с рождения приучена к руке
дающей и которая убьёт.
-3-
я теперь не смотрю в глаза
проходящим навстречу людям,
я делю их на "против - за",
как филе от костей на блюде.
я боюсь подавиться злом,
разъедающим эти взгляды,
я боюсь упереться лбом
в человеческие ограды.
и с соседом не говорю
о насущных делах - проблемах,
исчисляю по февралю
дни - насколько я постарела,
новостей не смотрю совсем
и газеты не покупаю,
я никак не пойму - зачем,
от кого меня защищают.
а ещё не пойму никак,
кто кому оказался лишним
и зачем на войну спешат
только выросшие мальчишки.
говорят мне - ты не права,
защищают они - герои,
отчего же тогда трава
вся в запёкшихся пятнах крови.
отчего же тогда глаза
так испуганы у мальчишки -
от того, что везут назад
их в гробах с запаянной крышкой.
-4-
в моей стране господствует фашизм,
моей стране уродуют обличье
написанные от руки таблички:
нуждаются в медикаментах, личных
вещах, чтоб проявить патриотизм.
моя страна больна как никогда,
моя страна имеет привкус крови
убитых тех и этих поневоле,
и за одной сидевших партой в школе
одним рывком дерут на два врага,
меня стыдят за мой недальновид,
мне из-подлобья взглядами бьют в спину,
а я упрямо повторяю сыну -
за Родину свою не грех и сгинуть,
но
не допущу чтобы ты был убит
в угоду тем, кому на нас плевать,
кто ничего и никого не любит,
что не хотят войны простые люди,
и никогда героем тот не будет,
кто шёл в страну чужую убивать.
-5-
Мой дом наполнен тишиной -
мой воздух скатан в шарик ватный.
А у соседа за стеной -
недавно взорвалась граната.
А у того, что через дом, -
случайно оказалась мина.
Через дорогу -
снежный ком
поднять пытаются два сына
чужих, не выросших пока
до срочников военкоматных,
Я наблюдаю из окна,
по-стариковски троекратно
крещу их спины исподволь,
перевожу глаза на небо,
Святая Дева, не позволь...
и понимаю, как нелепа
моя дрожащая рука,
моя несказанная просьба,
моя душа снеговика
закатанная в шарик в осень.
И пьёт один сосед с другим
уже которую неделю,
И день за днём за сыном сын -
причина горькому похмелью.
Мой совершеннолетний сын,
освобождённый от призыва,
спокойно спит и видит сны,
но вздрагивает вдруг от взрыва,
когда сосед очередной
откупоривает бутылку
и молча пьёт за упокой,
неважно - водку ли горилку...
Мы не читаем новостей,
давно отвергнут телевизор,
Мы не зовём к себе гостей,
уединённый мир нам близок,
Нам ничего не изменить,
но даже если б изменили,
Убитых нам не воскресить
и тех, которые убили...
-6-
Опять зима. Декабрь. Новый год.
Наряженные ёлки и витрины.
Причепурились, словно на смотрины,
мой город, мой проулок, мой народ.
На лицах и у тех, и у других
печать забот...припудрена весельем.
Улыбки на губах едва присели,
в любой момент готовые на крик
сорваться. Так взлетают воробьи
от хлебных крошек, от пустых кожурок
и возвращаются к кровавым пятнам бурым
на мёрзлых ветках дичек и рябин.
Предпраздничная лечит суета?
Не думаю. И не анестезия
столы накрытые, подарки дорогие.
Нелепы, отвратительны с утра
глаза незрящие, пропащая еда.
А я всё думаю, ну как же там она.
Два дня как нет. Куда она пропала.
Всё плакала и водку покупала,
которой не пивала никогда.
Она не будет накрывать столы.
И не заглянет в полный холодильник.
И ёлка для неё крестом могильным,
и мысли все, как мертвецы, голы.
Мне в жизни этих глаз не позабыть.
В них пустота - ни болей, ни страданий,
Сухой щелчок - "А у меня забрали..." -
один и мать, и сына смог убить.
Стандартное заламыванье рук
не для неё. Ей жалость не по нраву.
Лакала молча горькую отраву
одна под новогодний клёкот вьюг.
Мне так хотелось рядом сесть. Обнять.
И помолчать, и выпить это пойло.
Нельзя. Имею право я какое -
живого сына выжившая мать.
И нет мне места за её столом.
И никому там не найдётся места.
И, руку положа на сердце, честно
скажу - Переживаю о своём
и радуюсь, что обошла меня
палёная, из-под прилавка водка,
и как последняя на свете идиотка,
несусь с работы, голову сломя,
и взглядом, и руками - чем могу
и не могу - хватаю грубо сына,
безумно вторю - Не позволю сгинуть.
В гробу видала я эту войну...
В гробу...
-7-
Я никого ни в чём не упрекаю,
Смеющихся живущих не корю,
Я не молюсь за подошедших к краю,
Не лезу в душу будущему дню.
Под новый год не клянчу ни подарки,
ни долголетье, ни безбедный быт.
И мне давно ни холодно, ни жарко,
когда сосед очередной убит.
Не больно и не страшно - я привыкла
к толпе безликих опустелых глаз,
к безногим и безруким, как префиксам
к высокопарным метастазам фраз.
К зарёванным, психованным - привыкла,
к молчащим, матерящимся - любым,
не вздрагиваю от чужого крика,
и в ясный день не вижу голубым
безоблачного неба - всюду тучи,
мне вороньё заместо соловьёв
поёт, облюбовавши дуб могучий,
и дуб под этим натиском сдаёт.
я не хочу вина, и водки тоже,
мне и без них той дури не унять,
что изнутри злокачественно гложет,
мне собственная кажется кровать
то жёсткой, то колючей, то костлявой,
и с боку на бок , и курю, курю...
и силюсь разглядеть под балаклавой
на небе - восходящую зарю
-8-
Чужие сны ко мне приходят в гости
с подарками. Не вытирая ног,
на белую крахмаленную простынь
садятся. Начинают монолог
все разом, перекрикивать пытаясь,
друг друга и локтями, и пинком
отталкивают, оказавшись с краю,
летят с кровати на пол кувырком.
А я не сплю. Сижу тихонько в кресле,
за телом наблюдаю и за тем,
что даже сны бывают не безгрешны,
когда хотят присниться сразу всем.
Проходит ночь. За окнами светает,
тускнеют фонари, мельчают сны,
я, не меняясь с той, что спит, местами,
на спящую гляжу со стороны...
-9-
По ночам ходили грачи -
всё искали пашни, да вот
не увидеть пашен в ночи -
темнота что хочешь сожрёт.
И клевали звёзды грачи
да косили глаз на луну
пухлую, что хлеб во печи,
стылую, что перст на юру.
Поклюют все звёзды грачи,
на куски луну разберут
в закоулках каракульчи
темноты ночи от ночи
полнолунья.
Топчется гурт
на пастбищах - кровь с молоком,
Да разрезан напополам
русо-огненным волоском
переплач по колоколам.
Перезвоны по голосам
перепачканы трескотнёй
костровищ то здесь, а то - там.
Сажей пачканной пятернёй
сажень, сгорбленную в плечах,
прачка в омуте простирнёт
да развесит на каланчах -
Один ляд куды утечёт,
Видно ль что ли там в темноте
чисто-грязно - на кой он чёрт,
При куриной-то слепоте
разве кто чего разберёт,
Ни лица, ни лика в ночи
не видать - лишь голос (аль глас?)
Прилетали в вёсну грачи -
тосковали шибко по нас...
-10-
Поминать тебя всуе - последнее дело,
стыдоба через край затрапезной груди,
Но коль нечего мне да и не с кем поделать,
Не суди...
Я не знаю, которая пашня бескровней,
Караваев которых бесхитростней дух,
Небо - дико мычащий от страха коровник,
И в затылок земле упирается плуг.
Надевая на головы гусениц кокон
из обрывов и комьев запёкшейся зги,
из-за чёрных углов, из замызганных окон
не родившихся бабочек смех стерегли.
На угодьях кормушек сжигали гнилушки
ради едкой слезы в подтвержденье улик,
И до изнеможенья держали на мушке
птиц, с оказией не обогнувших тупик.
Всё пытались запрячь неуёмные тучи,
обуздать, оседлать и ветра, и дожди,
Взгляд раскосого поля казённостью брючин
раскрошить на припадки вражды.
Расстегнуть до пупа первоцветы рубашек,
растянуть до утра нераспущенность зорь,
написать во всё небо - Мне больше не страшно
и услышать в ответ - Бог с тобой
2023 - 2024 НК
Международный интернет журнал Русский глобус
