Школьные хореи

То берёзка, то рябина

«То берёзка, то рябина…»
Дети песню разучили.
В зале актовом – рояля
Чёрный призрак: виртуозно,
Как брюнета шевелюра,
Крышка поднята рояля.

Струны медные, стальные
Очерёдно шевелились.

В зале актовом учитель,
В жёсткой лаковой укладке,
Мягко туфлей музыкальной
На педали нажимала.

Звуки плыли, отрываясь
От стальных и медных нитей,
И прилежно, и нестройно
Хор, в косичках шелковистых,
Пел; и мальчики шалили,
Рты беззвучно раскрывая.

Сколько лет прошло! А песня
Вдруг ушей моих коснётся;
Зазвучит рояль: укладка
Закивает мне прилежно.
Туфли плавная подошва
На педаль нажмёт упруго.

Пертуссин

Пертуссин – микстура детства!
Как же сладко было с ложки
Пить микстуру, праздно лёжа
В накрахмаленной постели!
И какая это нега:
То дрожать под верблюжьим
Одеялом от озноба,
То, как дева, заливаться
До ушей колючим жаром!

Пертуссин, микстура детства,
Гуща пряная в столовой
Ложке – губы обжигаешь.
Ты коричнево-тягуча,
Сладко-приторно-целебна.
Ты чабрец-трава, ты детства
Пузырёк с бумагой синей,
Перетянутой резинкой.

Кузя

          «Монеты, перчатки…
          И вся эта утварь
          Летит в синеве»

            наша самопальная песенка
            про Кузю

Кузя плавал во вселенной,
Руки в кожаных перчатках,
А вокруг него – альбомы
Марок зубчатых без счёта;
И вокруг него – монеты
Плыли – с царскими орлами,
С кузнецом-молотобойцем
И с серебряной звездою…

Проплывала во вселенной
Тоже: кузина квартира;
Шкаф и зеркало, и двери
Комнат – хлопали беззвучно.
Также – девятиэтажный
Дом с ней кооперативный…

На балконе там высоком
Кузя делал духовушку.
Привертел к слоёной клюшке
Он насос: прикладом стала,
В изоляции, лопата.
Трубку медную к насосу
Приварил он эпоксидкой.

Натянул он бинт аптечный,
В тальке, строенной резины,
И потом пулял по звёздам,
Дальним, маленьким мишеням,
Эластичным пластилином;
И стрелял он по планетам…

И надеялся он встретить
Нумизмата во вселенной.
И хотел с филателистом
С альфы, может быть, Центавра
Вечно марками меняться…

Постаревший

Неужели оставляют
Силы старого поэта?
Неужели не напишет
Больше он поэм сюжетных,
Пьес, целительниц объёма?

Неужели, неужели
Всё закончилось? (так быстро!)
Не успел моргнуть и глазом
Лирик, в синей школьной форме.

Превратился он сначала
В посетителя пивнушек,
Где над стойками витает
Дух свободы – солод-пена!
Где невзгоды и печали
Лечат горький хмель и роба…

И потом он превратился
В мужа нежного, плохого,
Впрочем, в бытности семейной.
И отцом хорошим не был,
Средних лет, сладчайший лирик.

И затем старел он быстро.
Сорок, пятьдесят мелькнуло...
И настал седьмой десяток
Этой жизни неважнецкой.

Не умел он жить приматом,
Не построил он карьеры,
Не нажил богатство: деньги
Как вода лились сквозь пальцы.
Не любили, не любили
Деньги праздного поэта.
Но зато любили музы:
С лирой женственной за спинкой
Прилетали, струны гладя
Музыкальными перстами…

Но теперь они, похоже,
Про него забыли, музы.
Молодых красавцев славят
Нежной лирой расчехлённой.