....Календарь редеет, что нынче  зубы.

 Не смешалось, как масло с водою,

наше время;

в автобусе, полном судеб,

бесконечный будень почти что воет.

 И девчонка, уткнувшись в плечо соседа,

телефон листает: желтеют пляжи,

замуж выйду, думает, навсегда уеду,

и блажной автобус не вспомню даже.

 А сосед, в тесноте сохраняя устойчивость,

стиснул поручни до побеления –

со второй чеченской решать он заточенный

задачи по мере их поступления.

 Чуть зачатый декабрь на шоссе сжимается

до сизарей, словно сгустков холода,

и в небе двукрылый пакет ломается,

преодолев притяжение города.

 А старушка зашедшая,

вставную челюсть

компенсируя шалью и шляпкой с перьями,

по-господски, с шофером общаясь, как с челядью,

приказала плотнее закрыть двери, и

плюхнулась рядом, шурша пожитками:

ветеранским билетом, справками, пенсией,

цыкнула: ишь ты, еще и не жившая,

а телефон-то! – от жиру бесишься…

 Словно Харон, собиравший оболы,

был возничий автобуса неразговорчивым,

не отмечал он признаков пола, и

не отличал ни Отца ни отчима.

 Так и поплыли сквозь море с пляжами -

парень, державший мечту соседкину,

и старуха своём в плюмаже,

со словами – монетами медными…