I
Два этажа, и не больше,
может быть, где-то три,
вроде стручковых горошин
желтые фонари –
II
улица Средняя. Вечер.
Рыжеволосая ель
смотрит, как ставят свечи
на столики в Daniel.
III
Кушают пасту и стейки,
пьют и в окно глядят:
вот он сидит на скамейке,
как и сто лет назад.
IV
Выгрузились туристы.
- Kommen wir? – Ja. – Sehr gut!
Шумные, как лицеисты,
мимо Лицея идут.
V
Золотом легкой соломы
в окнах дворцовых свет.
Марты Скавронской дома
три века уже как нет.
VI
Вот и шатаются парком,
видя вдали Эрмитаж.
Мимо, шинами шаркнув,
прокатится экипаж.
VII
Над головой возницы
небо, тучка, стрижи.
Свесив до пят косицы,
лиственницы хороши.
VIII
Броуновское движенье
праздношатаев в саду.
Сумерки. Отраженье
Верхней ванны в пруду.
IX
Эхо далекого смеха,
в окнах флигеля – медь.
… Вот куда стоит приехать,
чтоб умереть.
Писано с натуры. 4 ноября были мы в Питере. стояла довольно мрачная погода. На следующий день то же самое, но уже была запланирована поездка в Царское. Несмотря ни на что. И вдруг перед самым отъездом выглянуло солнце, и ясный теплый вечер сопровождал на до самого Пушкина. Побывали во дворце, прошлись по залам, в Янтарной комнате подзадержались. Прошли по аллеям. Вдоль Ванн к Эрмитажу. А когда уезжали, в одном из малых строений загорелся в окнах тот самый медный свет. Из прикрепленного к дверям объявления узнали, что сейчас состоится концерт камерной музыки силами какого-то струнного квартета. Но нам пора было возвращаться. Автобус был подан. Уезжая, подумалось, вот где надо бы провести остаток дней своих. В Царском. :) Спасибо, Евгений, за отклик.
Пушкину бы понравилось.
Думается, он сразу бы отметил желто-рыже-соломенно-золотисто-медные вечерние огни…
Кто-то вспоминал, как он заметил, что во всех известных ему языках слово «свет» содержит букву «л», в том числе русское «блеск». Который, «блеск», он три раза подряд повторил в «Зимнем утре».