Регина Соболева: «Не изменять себе, но пытаться изменить мир» (интервью)

РЕГИНА СОБОЛЕВА – журналист, поэт, прозаик, фотограф и всякое такое. Родилась в 1987 году в Казани (Татарстан). Окончила отделение журналистики филологического факультета ВГПУ (ныне - ВГУ, Вологда). С 2007 по 2010 годы была участницей лито «ЛиСт» и «Ступени» (Вологда, руководитель - Галина Щекина). Публиковалась в «Дети Ра», «ЛГ», «45 параллели» и др. Участвовала в поэтических фестивалях в Вологде и Москве. Сейчас не состоит ни в каких творческих союзах и объединениях. Живет в Керчи и Вологде. В 2020 году вышла первая книга стихов «Серебро и желатин». В 2021 году вышла вторая книга стихов «На цинковой бумаге». В 2022 году вышла первая книга прозы, сборник рассказов "На районе". 

Страница на сайте https://poezia.ru/authors/reginamia

 

 

Регина, пока изучала Вашу биографию, у меня получилась следующая географическая цепочка: Казань, Новый Уренгой, Вологда, Москва, Керчь, и снова Вологда. Как Вам удалось соединить друг с другом такие разные города?

 

Действительно родилась я в Казани. Дело в том, что моя мама – татарка, и все родственники по ее линии – соответственно казанские татары. Первенца было решено рожать в этом славном городе под присмотром бабушки и дедушки. А так как отец был пожарным (в конце 1980-х пожарные все еще принадлежали тогдашнему МВД) и по строгому распределению (хотя и не без содействия своего отца) работал сначала в Надыме, потом в Новом Уренгое, через пару месяцев мы с мамой уже летели в НУР (так иногда называют Новый Уренгой местные). Там я росла, училась в школе, получила наконец среднее образование и аттестат с одними «пятерками» и поехала в Вологду поступать в университет на журналистику. В Вологду, потому что папа как раз из этого города. И теперь уже мои вологодские родственники могли с радостью за мной присматривать. Но после окончания филфака и нескольких лет не слишком больших заработков в Вологде, я встретила Бориса Панкина, и он увез меня в Москву. Мы поженились и десять лет прожили в столице. Как потом оказалось, ни один из нас от Москвы на самом деле не был в большом восторге, поэтому, когда подвернулась возможность уехать в Керчь, мы ею воспользовались. Из Керчи до Вологды существует прямое железнодорожное сообщение, поэтому теперь я фактически живу на два города. Что учитывая мой относительно свободный график и удаленную работу вполне закономерно. Керчь – прекрасный крымский город, но Вологда – это любовь всей моей жизни. Да, знаю, все это выглядит очень странно, длинно и запутанно. (Если вы ждали «но», то напрасно, его не будет. Это все действительно странно, длинно и запутанно). Так что никакие города я друг с другом не соединяла. Меня «жизнь помотала», как говорится.

 

 

Когда Вы сознательно пришли к творчеству?

 

Я всегда знала, что моя жизнь будет так или иначе связана с книгами. Люблю книги с тех самых пор, как упросила маму научить меня читать. В началке я писала сказки и читала всем, кто хотел слушать. В средней школе одна из наших классных руководительниц (они у нас менялись почему-то со страшной силой каждый год) оказалась немного «помешанной» на поэзии Серебряного века. И заразила весь класс. Так я влюбилась в Бориса Пастернака, Георгия Иванова, Максимилиана Волошина, Федора Сологуба и Зинаиду Гиппиус. И потихоньку кропала и свои пробы пера (и это было максимально ужасно). Уже в Вологде к  нам как-то  на занятия пришла Галина Щекина (местная литературная активистка). Она наговорила много всего смешного, но, посмеявшись от души, мы (пишущие ребята с факультета) в ближайшую субботу пришли на занятия лито «Лист». И уж она нас отделала как следует. Галина Александровна – замечательный педагог. Многие говорят, что сознательно писать стали еще в детстве. Но я считаю, что начала задумываться о литературной «карьере» всерьез только в те дни «Листа» и «Ступеней». Когда нам русским языком объяснили, что к чему, зачем, и почему каждый из нас должен писать книги.

 

 

Вы: скандальный блогер, авангардный поэт, консервативный прозаик, литературный критик и фотограф. Можно подробно остановиться на каждом элементе перечисления?

 

Я – скандальный блогер, потому что во времена ЖЖ (помните такой?) это было модно. Если ты писал интересно, ярко, живо, кого-нибудь когда-нибудь ты этим задевал. К тому же скандалы – это интересно. Много эмоций. И кругом фейерверки от чужих взрывающихся афедронов. В юном возрасте трудно устоять. Конечно, теперь я – не такая и жду трамвая.

Я – не авангардный поэт, конечно. Не уверена, что такие сейчас, в эпоху постмодерна, существуют. Просто когда-то давно кто-то так пошутил, я подхватила шутку, и в интернете остались следы. Конечно, иногда пишу вполне традиционно, иногда экспериментирую, все еще ищу свой голос, но это не авангард, как таковой. Да мне и не хочется соревноваться со всей русской культурой, только с самой собой.

Я – консервативный прозаик, потому что пишу реалистично, иногда гиперреалистично, даже натуралистично. Для меня в прозе всего важнее сюжет, история, случай. А при таком подходе поле экспериментов – не слишком широкое. Хотя и не без нюансов. Например, магический реализм я тоже уважаю. Но стоит отметить, что и это – уже давно не авангард.

Я – литературный критик благодаря своему высокому уровню эмпатии, наверное. Иногда мне удается очень ясно увидеть, что хотел сказать автор, что он при этом чувствовал. И передать это на бумаге. Еще не боюсь высказывать непопулярные мнения и давать тому или иному произведению честную оценку. Ну, и образование, конечно. Не знаю, как сейчас. Но в начале 2000-х вологодский пед давал очень хорошее филологическое образование. К тому же, чтобы быть критиком, не обязательно быть в авангарде.

Я – фотограф, потому что у меня хорошо получается увидеть кадр, остановить мгновение. В универе у нас было два курса фотодела, и это бесследно не прошло. Первая профессиональная камера была мною куплена как раз тогда. Так что снимаю уже давно. И иногда мне за это платят. А, еще я – победитель «The Best of Russia» 2012 года.

 

 

Вы помогаете другим писателям издавать их книги. Чем именно и как это происходит? Что Вы чувствуете, когда держите в руках новорождённую книгу?

 

Кажется, что книга – просто бумага с напечатанными словами под обложкой и с корешком. Но за этим много труда. Иногда кажется, что написать книгу – самое простое действие в издательской цепочке. Потом книгу надо грамотно и красиво оформить. Сверстать, придумать и сделать интересную цепляющую обложку, откорректировать, отредактировать, предложить издательствам. И только потом, если повезет, опубликовать. Хотя и на этом марлезонский балет не заканчивается. В общем все то, что делается до опубликования, это – моя работа. Хотя… когда-то я работала в самой настоящей типографии, так что напечатать книгу тоже умею и могу. Весь путь книги от замысла до окончательного воплощения (а затем прочтения и рецензирования) мне приятен и понятен и близок. Новорожденная книга, как мне кажется, если сделана отлично (во всех возможных смыслах) ничем от книги пожившей не отличается. Это – уже артефакт. Чувство свеженькой книги в руках можно сравнить с чувством археолога, добывшим что-то достойное на раскопе. Все приключения и труды стоили того. Наверное.

 

 

Как Ваше увлечение рок-музыкой и поэзией Серебряного века помогает Вам в творчестве и в жизни?

 

Мои увлечения делают меня счастливой. А счастливая Регина и работает лучше и людей почем зря не обижает. Очевидная выгода для всех. А если серьезно. Любому иногда нужно уметь расслабиться. Под музыку, под чтение любимой книги. Под расчесывание волос любимой кукле… Да и в конце концов лирика – есть лирика, будь это тексты AC/DC или Александра Блока. Никогда не знаешь, чьи стихи могут вдохновить.

 

 

Назовите Ваши поэтические и прозаические эталоны?

 

У меня нет эталонов ни в поэзии ни в прозе. Я ни на кого не хочу равняться. Но могу сказать, что люблю нежною любовью очень и очень многих авторов: от Монтеня до Рабле, от Жуковского до Пушкина, от Вольтера до Гюго, от Лермонтова до Гоголя, от Уитмена до Йейтса, от Башлачева до Рыжего и так далее и так далее. Если поэт или писатель вызывает у меня восторг, почему бы не прислушаться? Но эталоны, на мой взгляд, хороши в Палате мер и весов, не в творчестве.

 

 

Можно ли назвать Ваши стихи рок-поэзией? Дайте ей определение.

 

Дать определение рок-поэзии или моему поэтическому стилю? Рок-поэзия – прекрасное современное литературное направление. И если отбросить музыкальную составляющую (а мои стихи трудно назвать музыкальными – я часто намеренно сбиваю в них ритм и пренебрегаю внутренней мелодикой), то по чисто формальным признакам мои стихи можно причислить к нему. Конечно, я часто упоминаю в строках и что-то мифологическое и что-то историческое, делаю отсылки, даже цитаты. Да, мне, как поэту, не чужд социальный протест и романтичность. Но, кажется, сейчас многие авторы (особенно молодые) могут похвастаться тем же. Думаю, мои стихи почти всегда про какую-то неправильность, болезненность, упадок и тоску, глубокий душевный надлом. Про вывернутые наизнанку внутренности, про свежую, или не очень, кровоточащую рану. Про пустоту и странность этого мира. Про меня. И это очень роднит мою поэтику с «новой искренностью». Кажется, так сейчас называют метамодернизм и экзистенциализм.

 

 

На Вашу книгу прозы «На районе», изданную в 2022 г., Вы получили грант Министерства Культуры. О чём эта книга?

 

«На районе» – про дворы и дворики, маленькие городки и деревни, про маленьких людей, ограниченных этими маленькими местами. В общем и целом – про границы. Все детство и юность я была свидетелем драм, трагедий и комедий людей, у которых никогда не было особого выбора. Такой у нас был район. С одной стороны – заводские общаги, с другой – вокзал и привокзальные злачные места. Такое время. 1990-е и начало 2000-х. Так что мои герои – дворовые друзья, одноклассники, интернет-знакомые примерно такого же социального положения, мой брат. Все то, что кровоточит во мне, выплеснулось в книге. Получилось неровно. Прозаик я пока – начинающий.

 

 

В детстве Вы хотели получить Нобелевку по литературе. А сейчас хотите?

 

Еще в детстве я хотела стать пиратом-библиотекарем и Шерлоком Холмсом. В этом прелесть детского сознания – можно хотеть многого, всего и даже вовсе невозможного. Никто не осудит. Когда взрослеешь, и мечты взрослеют. Тускнеют. Сначала ты хочешь стать просто библиотекарем (не обязательно еще и пиратом). Потом ты становишься библиотекарем и понимаешь, что лучше бы стал пиратом. Потом тебе даже Шерлок Холмс перестает нравиться. Высокомерный выскочка. (А ты – такой же, но все равно – фу!). Хорошо, если хотя бы что-то останется. Да, я все еще не против получить Нобелевку по литературе. Но для начала надо стать достойной ее. Наверное.

 

 

Вы были отмечены как критик в конкурсе «Чтение и чтиво», проходившего под эгидой ВО СРП. Что пришлось критиковать?

 

Произведения вологодских авторов, в основном. Меня отметили за серию критических работ из 20 штук. Я тогда была в ударе.

 

 

Какие у Вас впечатления от современного литературного процесса в целом? Каких авторов Вы могли бы выделить из общей массы?

 

Когда говорят, о «новой искренности» в русской литературе, обычно вспоминают Пригова, Пелевина, Воденникова, Парщикова. Но, откровенно говоря, мне не нравится никто из них. Эти, казалось бы, антипостмодернисты слишком сильно иногда напоминают постмодернистов. А искренности в этом, как вы понимаете, – ни на грош. Мне милее тот же затертый автор «Бесконечной шутки» – его жизнь (точнее – смерть) стала естественным продолжением романа. И смешно и страшно. И грустно и никак. Главное не перепутать: автофикш с романом, блог с литературой, сеанс психотерапии с поэзией. Лесков и Платонов тоже стали бы лучшими версиями современных метамодернистских писателей, живи они в наше время. Но… мечты-мечты. В поэтическом плане сейчас в голове у меня такая цепочка: Георгий Иванов – Иосиф Бродский – Борис Рыжий – Ната Сучкова, Алиса Орлова, Светлана Чернышова, Елена Скачко, Борис Панкин и др. Да, в последней части имена не очень известные. Тем искреннее стихи. А если говорить о современном литературном процессе в общем, то, если позволите, опишу картинкой. Заходишь в комнату погреться у батареи, а там уже целая армия тех, кто греется, но когда включаешь свет, они разбегаются в разные стороны, и ты их больше не видишь (но точно знаешь – они все-таки здесь). Разброд и шатания. Никто никого не видит и не слышит. Тут-то литературной критике и прийти на помощь!

 

 

Вы пишете в авангардном стиле. Как Вы относитесь к традиционной поэзии?

 

Как я уже говорила, не верю в авангард в современной литературе, но если представить, что авангард верит в меня, то… Все равно надо признать, что к традиционной литературе отношусь положительно, потому что люблю классическую литературу. Разве Пушкин устарел? Вы давно перечитывали Евгения Онегина? Да, там есть приметы времени, нам уже не совсем понятные, но – как много верного, правдивого и актуального! Хорошая поэзия может принимать любые формы.

 

 

Ваши критерии при оценке поэтического произведения?

 

Критерии простые: стилистика и грамматика, логика, глубокий смысл, элемент чуда. Галина Щекина на занятиях часто говорила, что в хорошем произведении всегда есть «элемент чуда». Что-то умное и красивое, что сбивало бы с ног и заставляло читать запоем. Иными словами, книга должна быть интересной! Конечно, какая-нибудь шизофазия тоже может сбить с ног, но в искусстве все-таки важно наличие смысла, идеи. Что-то должно что-то значить. И хорошо, если правила человеческой логики при этом будут соблюдаться (хотя бы немного). Ну, и грамотный текст – вишенка на торте. Конечно, ошибки такого рода всегда можно поправить. Просто конечному читателю совсем не обязательно становиться корректором или редактором. Да и корректор или редактор, наверное, круглосуточно впахивать хотят не всегда. Как видите – ничего необычного.

 

 

Вы принимаете активное участие в культурной жизни Вологды. Расскажите об этом.

 

Когда бываю в Вологде, стараюсь участвовать во всех возможных культурных встречах, фестивалях, собраниях, лито, пленэрах и так далее. Если не поучаствовать, то поприсутствовать. Потому что Вологда – город культурный и волшебный. Вологжане, может быть, зарабатывают не слишком много, но по какой-то загадочной причине очень любят искусство. В городе много активистов, поэтов, писателей, музыкантов, художников. Просто умных, интересных людей. Конечно, не Москва или Питер. Но зато и не устаешь так, как в столицах. Да и что там придумывать! Люблю Вологду. И это взаимно. Это город, в котором я начинала творческий путь. Такое не забывается. Вот меня и не забывают.

 

 

Ваши планы по отношению к рубрикам литературной критики и культурологии? Чего ждать читателям или, наоборот, чего ожидать не следует?

 

Пару дней назад начала составлять план в тетрадке, и, оказалось, идей у меня на два листа убористым почерком. Конечно, больше всего хочется поговорить о том, что меня сильно цепляет:  о некоторых культурных явлениях (о фанфикшне, ромфанте, синдроме попаданца, мери и марти сью, о комиксах и манге, об авангарде и киноадаптациях последних лет, о расфокусе в современной фотографии и т.д.), о Вологде и Керчи. Предложения принимаются. Также постараюсь от души исполнять и свои обязанности редактора – покритикую вас всех всласть. Не обещаю, что буду доброй и всепрощающей. Как критик Регина Соболева – заноза, язва и задира. Однако можно рассчитывать, что постараюсь писать живо, интересно, ярко и понятно. Со всем возможным пылом. Чего читателям точно не стоит ждать от меня? Научных статей с длинными списками литературы в конце. Это не мое.

 

 

Чего ждёте Вы от Поэзия.ру?

 

Вдохновения и страсти (к литературе и критике, конечно), много новых знакомств и эмоций. И, может быть, каких-нибудь новых знаний.

 

 

Что бы Вы хотели пожелать нашим авторам и всем, кто связал или собирается связать свою судьбу с литературным поприщем?

 

Ого! Какая ответственность! Всем пишущим могу пожелать – не изменять себе, но пытаться изменить мир. А иначе, какой смысл в творчестве?!

 

                                                                                                                                 Беседовала Л. Берёзкина

 

 

   

***

меня зовут улица
меня называют метро
муж мой озвучивает кино
и шепчет в постели
российская федерация
да объявляет станции
и далеко это было давно
муж мой крутит и крутит кино
черно-белая кинолента
меж коленей моих согрета
зудит и болит утекает
а он все снимает-снимает

смена зенит и старт
разрываются прямо в руках
отрывают пуговицы у детей
расплавляют линзы испаряют клей
и на кадр лезут из всех щелей
крысы вши да клопы-клопы
хороводы водят вокруг стопы
этой улицы этого крыльца
а значит у моего лица
ты улица ты станция метро
говорит мой любимый
и кутается в пальто
крутит ручку старого красногорска
и проявляет босха

 

***

Долго пялюсь в окно. Ночь, коты и помойки.
Лай в квартире на третьем. В духовке дохнет пирог.
Из розетки несет. Запах противный стойкий,
Вяленой рыбы и пива. Вялый квартирный смог.

А вчера у метро сидело с десяток безногих.
Культи из штанов выпростав, нагло просили "на хлеб".
Я смотрела, как мимо важно ходили боги,
Каждый своих людей охраняя с прозрачных неб.

Небо мое сгустилось в темном кармане сумки.
Там, где прячется дикий и злой кошелек.
В руки он не дается. Он не дается в руки.
Поганенький, в общем, и тощий такой зверек.

Долго пялюсь в окно. Ночь, коты и помойки.
Соседи поют, дерутся, орут, что у них тоска...
Соседи поют. И что же? Богам наплевать на стойкий
Запах вяленой рыбы, пива и чеснока.

 

***

Мой дедушка так говорил, он говорил так,
«Космос» закуривая лихо и натощак:
«Регина, не надо думать. Не надо совсем.
Посмотри на этот мятый бычок – он нем.
Его не терзают мысли, слова не терзают вовсе,
Хотя по всем меркам он уже взрослый.
Может семью завести и найти работу.
А на работе, послушай, надо быть животным.
Выполнять, что скажут, ни о чем не думать».
Так говорил мне дед, вынимая вставные зубы.

Мой дедушка так говорил, он говорил так,
Засыпая в кресле, размышляя о пустяках:
«Если решишь заснуть, не просыпайся лучше.
Сквозь сон разговаривай, в полусне слушай.
Лишнего не произнесешь, ничего не услышишь.
Пол – это пол, крыша – всего лишь крыша,
Прутья решетки, что не выломать головой.
Спи-засыпай. Мир – это сон пустой».
Так говорил мне дед. На полуслове зевал.
Колечки горького дыма под потолок пускал.

Откидывался в кресле и закрывал глаза.
Уходил в свой сон. Не приходил назад.

 

***

Хаос из дома выходит, овеществляет мир,
Наполняет звуками полдень, счастливо щурится и
Бредет на работу, шаркая, что есть сил.
В бесконечной его бороде дрозд себе гайно свил.
Старик и кивнет соседу, и в гости зовет, хохочет,
А вдалеке гремит, с каждой секундой громче.
Так он придумал небо - синий рябой платочек.
И от земли отделил, как день отделил от ночи.
Вот завернет за угол - за спиной пропадает мир.
Думает: надо еще придумать проявляющихся чернил.
Жизнь - это тайнопись бога и несчастливый клир.
Куда упадет, что скажет, будет ли богу мил?

Хаос развоплотился сам из себя во все,
Каждому по кусочку в потный кулак сует,
Так и дошел до службы да отработал срок.
Жалко его, беднягу. Где-то и мой кусок.

***

Сегодня ты никому не расскажешь снова,
Ничего из того, что так важно узнать любому,
О твоих пустяках, страшных снах, о доме...
Что оставил его навсегда, что больно,
Одиноко. Равнодушные равнодушны.
Все кругом - полтергейсты и мазохисты,
Кроме, конечно, тебя. Да и ты не лучше.
В этом пальто не белом, не очень чистом.

Сегодня снова ты никому-никому не скажешь
Ни словечка, потому что не ищешь повод.
Неразомкнутый рот не разомкнут, даже
Плотно склеен засохшей слюной, исколот
Карандашом и серьезной и умной мыслью,
О которой, конечно, ни один идиот не знает.
Черт-те что происходит в твоей бесконечной жизни.
Воет скорая, визжит ребенок, собака лает.