Ни с облаком, ни с деревом не мерясь,
ни с муравьём с травинкой на горбе,
тону в родстве их и впадаю в ересь,
что мир стоит, как жизнь сама в себе.

Пространство дня полно до окоёма
дыханием во времени одном.
Изъятому из этого объёма,
не тесно ль будет мне везде потом?

По жадности ни вздоха не оставит
процентщик, исчисляющий века,
и бесконечность, как представишь, давит
по кадыку тесней воротника.

Но тьму живую расстегнёт зарница,
и потный дождь запахнет вдалеке,
и колкий луг захочет прислониться
ко мне, колючему, щекой к щеке.