* * *

Мы навсегда однообразные,
вот отчего мы умираем,
на небе звёзды светят разные
над кровлей шиферной сарая.

И дождь стучит по этой кровле,
тревожит бедных домочадцев,
и хочет он до самой крови,
до тихой крови достучаться.

Стучит, стучит, и вот неможется
ему, дождю, от безответности,
и он шуршит, в снежинки множится,
и спит со стороны подветренной.


* * *

Обзавёлся плавником спинным,
засмотрелся в водяную глубь,
вот и стал невзначай водяным
с лягушачьей улыбкой губ.

И, нашаставшись по реке,
распугавши сто щучьих стрел,
на донном лежал песке,
пучеглазо в небо смотрел.

Вспомнить силился и не смог,
чей, откуда, кем раньше был,
и какой надевал сапог,
и кого целовал-любил.


* * *

Может, птица высвистит,
может, ветер -
хоть одну бы истину
мне на свете.

Чтобы с ней, как с искоркой,
в кулаке зажатой,
улыбнуться искренне,
провожатый.

Оглянуться весело,
подмигнуть -
где тут эта лесенка,
этот путь?

Я хочу на тёмную
темь свою
бросить обретённую
искру Твою.