Шуршащая стена сомкнулась перед ней,

оставив лишь одну открытую дорогу,

и вот, душа пошла, сначала понемногу,

потом уже быстрей, осмысленней, звучней.

Деревья, ну а вы листвой соткали храм

и сами встали в нём, как влажные колонны,

своею прямотой вы гасите наклоны

той лодки, где легко сидится мертвецам.

Плащ звёздный запахнув, там лодочник молчит,

и воет на корме трёхглавая собака,

и бесконечный бег живого зодиака,

как и сама душа, смертельно нарочит.

А тут всё свершено. Плывите же втроём

по внутренней реке, как в узком океане,

я слышу наверху глухое рокотанье,

но это – для меня, а вас не тронет гром.

В безвинности твоей тебя не обвинить

и твой кристальный свет не замутнить упрёком,

ткань прошлого шумит во взгляде одиноком,

повиснувшим на ней, как без иголки нить.

Но я ещё поэт и, значит, я могу

пока моя душа уносится за вами,

бессмертием своим укрыться, как ветвями,

и расточиться в дождь на смертном берегу.