Александр Маркин: «Всё, о чём я хотел бы сказать» (интервью)

Маркин Александр Васильевич родился в 1953 г. в г. Бабушкин Московской области. В 1975-м окончил Московский институт инженеров транспорта по специальности «Тоннели и метрополитены», после чего 25 лет проработал в «Московском метрострое». Книга: «Пейзаж с зимородком» 2010.

Страница автора https://poezia.ru/authors/vlades

...что дух «Герцеговины Флор» в дыму Отечества витает...

Александр, Вы родились в знаменательном для России 1953 году и детские годы провели в районе платформы «Яуза» около ВДНХ, Ботанического сада и парка Сокольники. Каким был встретивший Вас мир?

На 1-й вопрос лучше отвечу стихотворением «Город Бабушкин»:

Роддом у подмосковной станции,

где был я выдан без квитанции

поддатому папане на руки –

приобретать судьбу и навыки.

Вкось – Малахитовая улица;

летит листва и тень сутулится,

и я иду тропой лососевой

свои года считать по осени.

Пальто с каракулевым воротом.

Здесь рельсы сходятся за городом

и пропадают в неизвестности,

ломая миф о параллельности.

Шестидесятых менопауза;

течёт вдоль огородов Яуза

через почивший город Бабушкин,

ремень, то матушкин, то батюшкин.

У матушки ремень из пластика,

у батюшки из кожи – классика.

Платформа – тёзка речки Яуза,

кирпичная стена пакгауза;

и помогает сговор с городом

не быть застуканным и поротым

за папироски, за пристеночек.

А за путями посвист пеночек

звучит в осиннике осиново

с опушки острова Лосиного.

Мать собиралась пойти на похороны Сталина, но ее не пустили   из-за беременности. Это был небольшой двор у самого откоса железной дороги, где в бараках жили сотрудники этой самой железной дороги. Ничего выдающегося. 

Выбор профессии связан с интенсивным строительством в Москве 70-х, когда был запущен второй Генеральный план развития города, или в большей степени привлекала романтика подземных первопроходцев?

Выбор профессии был отчасти связан с опасением, что мне не хватит знаний для поступления на Исторический факультет МГУ, тем более, что за спиной стоял райвоенкомат в списках которого я уже фигурировал как потенциальный клиент для отправки в школу механика-водителя танка для Кантемировской дивизии, а на мое заявление, что мне нет 18 лет, последовал ответ, что Вас же не в армию отправляют, а в школу. Что это был за фортель такой со стороны военкомата, я до сих пор не представляю. Однако та ситуация заставила меня реально взглянуть на свои возможности, т. к. школу я закончил политехнической направленности, а не гуманитарную. Я хотел быть археологом, и ближе всего к ковырянию земли в раскопе мне показалась работа на метрострое, где и правда при строительстве встречаются археологические находки, и я сдал экзамены и поступил в МИИТ на факультет «Мосты и тоннели» со специализацией «Тоннели и метрополитены». Но всё-таки, потратив два своих летних отпуска, я дважды съездил под Муром, где копали неолитическую волосовскую стоянку от Исторического музея и в Адыгею на раскопки меотского городища от Музея народов Востока. Так что мне удалось дважды прикоснуться к своей юношеской мечте.

Воинская служба в Амурской области на строительстве БАМа в 80-х на краткое время пробудила в Вас поэта. На Ваше 50-летие дочь издала стихи, написанные Вами в армии, и это событие подтолкнуло Вас к серьёзному увлечению поэзией, с которой Вы не расстаётесь по сей день. Можно ли сказать, что одно призвание уступило место другому?
Не жалеете теперь, что после армии не пошли в Литинститут?

Моё основное призвание и обязанность как мужчины – это содержание семьи. Так я считал тогда и продолжаю считать до сих пор. Я, конечно, походил в литстудию Дома культуры железнодорожников, которую тогда вел критик Томашевский (имя, отчество не могу вспомнить), и он рекомендовал мне пойти в Литинститут, но начинать всё с начала в 28 лет и оставить семью на бобах я не рискнул, о чем не жалею. Но тетрадь со стихами выбрасывать не стал. 

Для Вас стихи это способ самовыражения и проверка своих способностей, побег от повседневности и отдых в комфортной душевной обстановке. Хотелось ли когда-нибудь большего?

Вызывать ответные чувства. Не переставать надеяться на несостоявшееся, но ожидаемое. Хочется того, что природа дать тебе могла, но не захотела: умение рисовать, наличие музыкального слуха и умение играть на музыкальном инструменте. Ничего сверхъестественного. 

Приступив к осмысленному сочинительству в зрелом возрасте, Вы очень быстро достигли профессионального уровня в стихосложении, в 2010-м вышла Ваша вторая книга «Пейзаж с зимородком». В чём секрет такого творческого подъёма?

Я уже говорил, что мне по душе складывать слова, как ребенку кубики. Секрет как раз в том, что спешить мне некуда. Я могу совершенно спокойно ждать, когда интересная нетривиальная мысль меня посетит или сделать несколько вариантов, а далее выбрать понравившийся. «Пейзаж с зимородком» я считаю первой книгой. Предыдущую книгу я уничтожил, а пепел развеял. 

Многолетняя работа на Поэзия.ру в качестве редактора сыграла какую-то роль в Вашем собственном поэтическом становлении, во взглядах на поэзию вообще? Что запомнилось из этого времени, изменилось ли что-то в поэтическом восприятии? Чем продиктован Ваш недавний уход с редакторской должности? Ваши пожелания редакторам и авторам Поэзия.ру.

Основное время в качестве редактора я читал стихи авторов сайта для рекомендации некоторых из них в рубрику «Редакторы рекомендуют». Нужно сказать, что это не простое занятие. Объем большой. На собственном поэтическом становлении это мало отражается, разве что становишься самокритичнее. А ушел я с редакторской должности потому, что просто притомился. Глаз замылился. Пожелать редакторам и авторам Поэзия.ру я могу только одно: быть самокритичнее и терпимее друг к другу в своих суждениях. 

Назовите близких Вам по духу современных поэтов?

Владлен Дозорцев, Петр Боровиков (1968-2007), Игорь Чурдалев (1952-2020), Чепурных Евгений Петрович, Марк Шехтман, Александр Кабанов, Алексей Остудин, Игорь Царев (1955-2013) и некоторые другие, которые живы для меня, несмотря на скобки.

Как Вы считаете, повлияло ли на Вас творчество шестидесятников или удалось перескочить это литературное течение и обрести свой, свободный от внешнего воздействия, голос?

Пока я строил метро в Москве и БАМ, то поэзией я особо не интересовался, тем более что купить книжку Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной, да и всех, кто был на слуху, в то время не представлялось возможным. Я смотрел телепрограммы с их участием и бывал поражен мастерством их декламации и артистизма. Однажды мне удалось попасть на сольный концерт Вознесенского в концертном зале им. П.И.Чайковского. Поэт был в ударе, ему бросали под ноги цветы, он не обращал внимания и ходил прямо по этому цветочному ковру, а когда забывал строчку стихотворения, то зал хором ему подсказывал. Единение полное. На следующий день я пошел в библиотеку и мне были выданы для чтения в читальном зале 3 сборника его стихов. Я был разочарован. Так что, кроме того случая, внешнего воздействия не было никакого. Я ни на кого и никогда не проецировал собственное творчество. Даже в голову это не приходило. 

Поэтический талант – Ваше определение?

Это умение в обычном увидеть, разглядеть еще никем не виданное,

сформулировать и передать другому.

«Донести настроение простыми фразами, без нарочитой игры слов, так, чтобы твои строки не забылись по прочтении, это и есть, в моём понимании, высший поэтический пилотаж» – насколько это утверждение справедливо для Вас сегодня, когда Вы часто экспериментируете с современным языком, с новыми рифмами?

Я стараюсь, я стремлюсь, чтобы в той или иной мере это утверждение сопровождало мое творчество.

Как увлечение поэзией повлияло на Вашу жизнь? Удаётся ли «снова камень с плеч использовать для якорной стоянки»?

Увлечение поэзией дало и дает мне возможность познакомиться со многими интересными людьми и расширить свой гуманитарный кругозор. А на якорную стоянку я встал окончательно и бесповоротно, как крейсер «Аврора» уже 2 года назад. 

Из чего состоит Ваше стихотворение: вдохновение, идея, работа (в процентном соотношении)?

У меня есть только 2 стихотворения, которые я написал с ходу и на

которые был вдохновлен обстановкой и относительным бездельем. Все остальное — это идея и работа 50 на 50.

Когда выйдет Ваша следующая книга?

Может быть, на какой-нибудь очередной юбилей. 

Каковы шансы у Поэзия.ру на выживание и развитие в современном стремительно меняющемся мире?

Я не провидец, но Поэзия.ру перспективный и популярный сайт.

И доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит, шансы высоки.

Сайт представляет собой некое элитарное пространство, «землю обетованную» для любителей поэзии. В чем это выражается? Предварительный редакторский отбор — его конек. И вследствие этого отбора автор получает профессиональный отклик по результатам своего творчества. Никакого упрощенного и халатного подхода. Я думаю, что такая позиция сайта и привлекает к нему состоявшихся авторов. Великолепная возможность для самого широкого круга любителей поэзии! Причем Поэзия.ру доступна не только для граждан России, но и для всех русскоговорящих по всему миру. И это объединение одна из главных заслуг ресурса. Публикация стихов является важнейшим стимулом для развития и повышения уровня мастерства их авторов. Участие в работе портала позволяет людям отойти от повседневных забот и переживаний, поделиться душевной болью, получать радость от творчества и общения. Пишите, несите добро и свет. Их мало не бывает. Но авторы должны осознавать и нести моральную ответственность за содержание своих произведений, за их возможное влияние на умы и души читателей. Особенностью сайта является рубрика «Редакторы рекомендуют». Именно она является доказательством искреннего внимания Редакции к авторам и их творчеству. Поэты очень зависят от мнения окружающих людей. Признание их произведений читателями помогает, вдохновляет, дает силы и дальше трудиться, развивать свои способности и таланты. Привлекают внимание к Поэзия.ру и страницы с публикациями ушедших в иной мир авторов сайта. Память говорит о человечности, о культурных непреходящих ценностях, несмотря на меняющийся мир.

Всё, о чем я хотел бы сказать, находится на сайте Поэзия.ру на моей странице. Свободно, без утайки, насколько хватило собственных возможностей, душевных сил и открытости. 

Беседовала Л. Берёзкина.

Александр Маркин

Прибалтийские зарисовки

Падежи

Поднимает шхуна якоря,

якоря и те – из янтаря,

и заря над бледным фонарём

заливает небо янтарём.

В корабельный колокол ударь –

зазвучит над палубой янтарь,

колоколу медному под стать –

чтобы вспомнить и не забывать.

Я тебе марину подарю –

солнечным лучом по янтарю,

по сосновым иглам, по коре,

и инклюз глагола в янтаре.

Дожди

Дождём прибило, как из-за угла,

сосновый запах на песчаном пляже,

и не хватает красок и тепла

в июльском неулыбчивом пейзаже.

Дождём накрыло, словно навсегда,

мирское под счастливою звездою;

земная и небесная вода

соединились с неразлей-водою

в унылый неоглядный водоём,

бескрайний, как жилище печенега;

и вспышками в сознании моём –

что я блюю с постылого ковчега,

что я обрызган, с головы до пят,

солёной кровью пасмурной планеты,

на все лады шпангоуты скрипят,

и небо шлёт невнятные советы.

А я у них иду на поводу,

в созвездии, доселе неизвестном,

высматривая блёклую звезду,

в разрывах туч на лацкане небесном.

Вот ты какая, Западная Русь;

пишу стихи, и внемлю и не внемлю

дождям, курю, и кашлянуть боюсь:

иначе небо упадёт на землю.

Созвучие

Обойма труб немецкого органа

ещё тесней, чем барабан нагана,

и звуки, от низов и до верхов,

глотают жадно воздух из мехов.

Прелюдии, в миноре и в мажоре,

препятствия не видят в дирижёре;

они вольны лететь под облака,

не дожидаясь третьего звонка.

И мы вольны, в прелюдиях Эрота,

достичь глубин, каким не хватит лота,

и воздуха, и солнечных лучей,

где звук зачат, но он ещё ничей.

Где жизнь на берег вышла из глубин,

где и сейчас на пляжи из кабин

выходит столько новых Афродит,

что пена моря стольких не родит.

Дюны

Без ветра здесь и спрятаться не сметь;

два следа, уходящие за дюны,

новорождённы и де-юре юны,

но это, как на время посмотреть.

К окраине соснового леска

ведёт оно и, надо думать, лечит

безвременьем под шепоток и лепет

сосновых игл, прибоя и песка.

Нам босоногим просто невдомёк,

что здесь оно течёт ещё быстрее

песка сквозь пальцы милостью Борея,

с учётом пальцев необутых ног.

И часовая стрелка – есть засов;

вечерний бриз тревожит наше ложе,

заносит след тех самых, что моложе,

чем мы с тобой, на несколько часов.

Слова

Досталась, не ахти какая, роль:

у моря ждать, вкушая молчаливо

прелюдию угря и ноты соль

к янтарной кружке разливного пива.

Вторые планы, ну и что с того…

без лишних слов соскучимся едва ли;

слова, слова – и нет ни одного,

что мы уже когда-то не сказали.

На солнце ограничены в правах,

его теплу одна альтернатива:

она в ещё не найденных словах

в смоле сосновой Юрского разлива.

Прибой порой выносит к берегам

невнятицу древнейшего народа,

чей лёгкий слог принадлежит богам,

а мы с тобой не знаем перевода.