В лучшей гостинице г. Проходимска по причине летнего перерыва не было горячей воды. Приехавшему глубоко за полночь, измученному долгой дорогой и узнавшему об этом только от ключника — тучного мужчины с седой, как у апостола Петра, бородой — отпускнику Ухорезову взгрустнулось. Часы над стойкой регистрации указывали на полную безвыходность его положения.

Ухорезов нехотя, точно на эшафот, шагал по длинному и узкому коридору четвертого этажа, освещенному в темноте июльской ночи лишь нервным мерцанием далёкой, как звезда Альтаир, лампочки в двенадцать свечей. Нащупав ключом замочную скважину, Ухорезов толкнул дверь «четыреста тринадцатого». 

Против двери, на трубе центрального отопления в косом свете уличного фонаря висел тронутый временем и пахнувший водкой труп молодого поэта Сергея Сивоплюева.

«Померещилось, — подумал Ухорезов, ощупывая стену в поисках выключателя, — одну ночь уж переночую, а завтра…»

Последняя мысль в жизни Ухорезова прозвучала как будто извне:

«Господи Боже мой, Иисусе Христе! Благодатию и щедротами Твоего человеколюбия, прости ми вся согрешения моя, и понеже имам ныне служителя Твоего, приемлющего моего покаяния, невидимая благодать Твоя да разрешит мя от всех грехов во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь».

Выключателя не было. Из круглого отверстия в стене извивались гадюками два электрических провода. Кончив мысль, Ухорезов облегченно вздохнул.

И змий ужалил его.