От войны вселенная качается

Взахлёб

Мой череп раскололся, как орех,

зато я навсегда  запомнил всех,

с кем вместе землю рыл в одном окопе

в мечтах фашистов  гнать  по всей Европе,

и победив, пожить затем  взахлёб…

но  пуля продырявила мне лоб,

когда пошли  в атаку на врага.

А Шурке, коли  жив ещё пока,

мои, поди, сгодятся сапоги -

у нас ведь с ним один размер ноги.

***

Левша

…И если честно, в смысле, если что,

и чёртов фронт дыряв, как решето,

повел бы я себя, ну не героем,

так хоть не трусом?

Драпать легче строем,

как и геройствовать, когда плечом к плечу…

И я собой за Родину плачу.

А если ранят, через медсанбат

вернусь в село, где буду нарасхват.

И что с того, что правой нет руки,

ведь я, левша, вернулся все-таки.

 ***

Без наград

Нехай сама закончится война.

Без жертв.

И подвигов.

Так, скажешь, не бывает?

Подстрелят в день победный

и – хана,

не вывезет солдатская кривая.

А не угробят, буду только рад.

В пилотке пыльной, как в венке лавровом,

вернусь домой, пусть вовсе без наград,

да на своих двоих, почти здоровым.

Не будет, верно, в том моей вины.

Ну вот такой живучий и везучий.

И станет всё почти, как до войны,

да нет, сытней и даже много лучше.

Чтоб по гудку – на ламповый завод.

И встретить женщину хорошего питания,

забывшись в счастье меленьких забот,

почти поверив в нежность мироздания.

***

После войны

На кухне было суетно и тесно,

по радио играл бравурный марш,

а бабушка раскатывала тесто,

а мама заправляла луком фарш

и по привычке заправляла нами

( мы  - это я и две мои сестры)...

Соседка подтянулась с дочерями

и грушевой настойкой от хандры.

Потом все женщины вокруг стола стояли,

стаканами дырявя кругляши.

А дед в углу чинил свои сандали,

на всю семью единственный мужик.

Слепили споро штук пятьсот пельменей.

Эх, заглотить зараз бы эдак сто!

А  Альма втихаря загрызла веник

и съела б все,  пусти её на стол.

А  папа нам с портрета улыбался.

А дед качал устало головой,

курил «Казбек» и будто удивлялся,

что он еще маленечко живой.

 ***

Рыжие ботинки

Я вдруг представил, сидя на привале,

что вырос возле мюнхенских пивных,

и вот меня обрили и призвали

строчить по нашим с ихней стороны.

Ну, то есть те – теперь как будто наши,

а наши, значит, злейшие враги,

и Фритцем звали моего папашу,

и у меня немецкие мозги.

Фельдфебель выдал рыжие ботинки,

и сам он рыж, как прусский таракан,

и здоровущий, прямо как с картинки

(сержант наш, впрочем, тоже великан).

А мы воюем при любой погоде

под Прагой, под Берлином, под Москвой,

уже не помню, только будто вроде

сражаюсь я с дивизией родной

от взвода своего неподалёку.

С боекомплектом полный нормалёк.

И я скосил из шмайссера Серегу,

как будто бы косой его подсёк.

Ну что ж, один убит, по крайней мере.

А не вставайте на моем пути!

Но понимаю – его маме Вере

я похоронку должен принести.

А вот и сам в себя затем стреляю,

и кто кого убил – я не пойму,

своих-чужих уже не разделяю,

и чужд уже себе я самому...

Года пройдут-проглотятся, как слёзы,

и я, старик, в последний выходной,

хоть и c утра, немного не тверёзый,

опохмеляясь на углу в пивной

и собирая память по крупинке

(вокруг берлинцы или москвичи?),

вдруг вспомню эти рыжие ботинки.

Да нет, на мне же были кирзачи.

***

Портрет отца

Был май.

               Вблизи Садового кольца

в колонне  без начала и конца

я нес портрет погибшего отца,

отставив дачу.

А рядом шли такие же, как я,

ИХ возвращая из небытия,

и мне казалось, будто мы семья,

идём  и плачем.

Вдруг грянул ливень.  Всё равно идём

своим давно намеченным путём,

плотней, ещё плотней,  к плечу плечом.

Промокли кеды.

А иностранцы смотрят-не поймут,

Зачем нам и портреты, и маршрут?

Но мы дойдём – и гитлеру капут

в наш  День Победы!

Потом, уже на даче, у крыльца,

дождался я вопроса от юнца:

что толку мне в портрете мертвеца?

Мой милый мальчик,

пойми простую вещь ты, наконец,

пока его несу – он не мертвец.

Он Родины солдат. Он мой отец.

И не иначе...

***

Я мечтал в счастливом детстве

 оказаться на войне,

пострелять по глупым фрицам…

той войны давно уж нет.

И над фразой потешался:

 «лишь бы не было войны».

А попал бы – обосрался?

Я не знаю, пацаны.

***

Без оглядки

Вековать бы  понемножку…

или разом, в один миг,

 чтоб совсем не понарошку,

 к главной цели — напрямик.

Золотая середина

не сгодится ни фига.

Скажешь — Богу всё едино…

Ну а если — на  врага?

Значит, надо без оглядки.

Кто был храбр, а кто был лют.

Жизнь спасешь  своим  ребяткам.

И не  страшно, коль убьют.

***

Ну а вдруг — мы оба правы,
и кому же повезёт?

Ты — трезубый, я — двуглавый,
чей сейчас придет черёд?

От окопа — смертью веет.
Слышишь — тикают  часы?
Чья  коханка овдовеет?
Чьи скукожатся усы…

Наша  жизнь теряет форму.
По моей прошел каток…
Для солдата — это норма,
как для чая - кипяток…

Все мы — люди поневоле?

Что ж,  когда тебя  убью, 
если тоже сгину в  поле, 
знай,  не значит, что вничью.

***

Снайпер

От войны вселенная качается.

 А парней не нарожаешь впрок…

Тот солдатик верит, что сражается

за свободу, правду и добро.

Но и я уверен в том же самом —

что живу на светлой стороне,

zа детей бьюсь, zа жену, zа маму,

zа святую память о войне,

где погибли оба моих деда.

Ведь, наверно, и солдата дед

воевал за общую победу…

честный подвиг, праведный обет.

Как же получилось, что их внуки

смотрят друг на друга сквозь прицел.

Цепкий взгляд у снайпера — к разлуке.

Так замри в ночи — и будешь цел.

Он же, закурив, вдали шевелится.

Я на мушку огонёк возьму.

Надвое добро никак не делится.

Мне оно сгодится самому.

Александр Шведов, 2023

Сертификат Поэзия.ру: серия 924 № 174876 от 09.05.2023

7 | 0 | 744 | 21.11.2024. 11:44:16

Произведение оценили (+): ["Светлана Кащук ", "Моргунова Елена", "Бройер Галина", "Александр Куликов ", "Николай Горячев", "Надежда Буранова", "Светлана Ефимова", "Валентин Литвинов"]

Произведение оценили (-): ["Алексей Борычев"]