Откровение Питирима Александрова (Рекомендованное)

Дата: 20-01-2023 | 03:37:00

В тот злополучный августовский день,

Кляня жару, предчувствуя мигрень,

Я шёл к венцу, и в воздухе нагретом

Мерещилась мне аура: поверх

Зонтов и шляп, сквозь множество прорех

В густой листве, чернильным фиолетом


Окутавшись, по веткам ниспадал

Обеденный трезвон. Кроваво-ал

Был каждый звук. Багряным переливом

Зазвонная мелодия лилась,

И деловитый благовеста глас

Мне застил взор светилом горделивым.


Едва умолк он (даже несмотря

На ветер с моря, близость сентября,

Казалось, пеклу не было предела),

Как густо забасила лития

За прутьями чугунного литья

Ограды Вознесенского придела.


…В бессмертие не верю. Нет его –

Мировоззренье прежнее мертво;

Так к вечеру мертвы на крыльях ширмы

Рефлексы, от лазури до белизн.

Всесильно ницшеанство, нигилизм,

И помыслы порочные обширны.


Ввязаться в винт без козыря и черв

Иль оборвать пульсирующий нерв

На четверть века раньше аневризмы –

Безнравственно? В столетнем стихаре

Та нравственность дряхлеет на одре,

И самая любовь не стоит тризны


И жалости, и пошлых девятин.

Во флигеле, пожалуй, я один

Здоров, но понуждаем притвориться.

Анамнез прост, не противоречив:

Воззрившись на отдушину печи, в

Свету луны угадываю лица.


Из физиогномической чреды

Являются привычные черты,

Пока сиделка бромистым снотворным

Поит психопатическую гнусь.

Я грежу, что к Успению женюсь,

И коридором шествую к уборным.


Сей скорбный дом когда-нибудь, со всей

Любовью, трансформируют в музей,

Воззвав перед потомством к состраданью.

Здесь обозначит бархатный канат

Пространство жизни, ось координат –

В проходе между шкапом и лоханью.


Рассудок мой, увы, неусмирим:

«Раб Божий, Александров Питирим,

Венчается рабе Господней, Вере

Арсеньевой», – и сквозь кадильный чад

Читают: «О спасении сих чад…» –

И клацает казённик в револьвере.




У нелюбви звериное чутьё:

К Арсеньеву прибилась на житьё

Племянница двоюродная, Вера

Михайловна. В особе сей едва ль

Волнистый чёрный креп-диагональ

Не выдал бы девицу пепиньера.


Из общества губернского в уезд

Неся нигилистический протест,

Она была антипатична дамам

За то, что не скрывала под вуаль

Лица, а христианскую мораль

Считала предрассудками и хламом:


«Отечеству, с Европой наравне,

Не проповеди надобны одне –

Довольно их Россия затвердила.

Достоинство любое умалит

Бессмысленное чтение молитв

И дым патриархального кадила».


Но кое в чём она была права:

«Нам надобны законы и права,

Не с церковью одною сообразны,

Но здравым смыслом, сутью естества –

Свободой, честью, дабы воровства

И лихоимства вылечить соблазны».


«В раскаянье смиренном вижу тьму

И мрак, и кнут, и цепи. Ни к чему

Отечеству подобная рутина.

Наш бог – свобода, равенство, Марат.

А непорядки русские стократ

Исправит мать святая гильотина».


Арсеньева, пожалуй, не солгу,

Напоминала птицу, пустельгу:

Поспешна, черноока, остроклюва,

Нахмурена и хищна. Никакой

Опасности, снедающей покой

Смиренного вдовца и однолюба,


Пожалуй, не составила б она:

Строга, высокомерна, холодна,

Худа, бледна… Поддавшись впечатленью,

К мадмуазель питал я неприязнь,

Покуда безотчётная боязнь,

Что Вера не пройдёт бесследной тенью


В моей судьбе, саркомой не взросла

В подвздошье. Рассудительна, взросла

В неполных двадцать, вдруг воспламенивши

Бикфордов шнур алкания, она

Мне вскоре показалась недурна,

Над томом «Человеческого» Ницше


Склоняясь пустельгой из темноты.

Мысль Фридриха Вильгельма (с тем на «ты»)

Она вонзала в гущу бесполезных

Мыслишек – и зашикал бенуар

На ту, что точно гроздь пино-нуар

На бледном фоне барышень уездных.


О, как мне докучал самообман!

По четвергам Арсеньевыми зван

На преферанс, садился за болвана

Угодливо-покорным мелюзгой.

К тому же мрачным сделался брюзгой

И автором бульварного романа.




Любезный, что вам в имени моём?

Мы этой ночью бодрствуем вдвоём

Под чуткий сон соседей по палате.

Извольте-с: Александров, Питирим.

А тех господ, при ком мы говорим,

Терзающих кровати и полати, –


Бог знает… Розовеет небосвод.

Вы слышали историю? Так вот:

Став жертвой общепринятой морали

(На том и под присягой настою-с),

В момент, когда скреплялся наш союз,

Я выстрелил в Арсеньеву. Пора ли


Снискать теперь и вашу неприязнь?

Куда же вы?.. За что мне эта казнь:

Под тяжестью раздумий неотступных

Сознанье ускользает из-под вежд.

Вам слышен шелест креповых одежд?

Жена идёт. Арсеньева…




Александр Питиримов, 2023

Сертификат Поэзия.ру: серия 1006 № 172646 от 20.01.2023

Рекомендованное | 9 | 7 | 832 | 05.12.2024. 07:12:04

Произведение оценили (+): ["Регина Соболева", "Ольга Пахомова-Скрипалёва ", "Елена Ханова", "Александр Закуренко", "Алексей Борычев", "Владимир Старшов", "Николай Сундеев", "Сергей Погодаев"]

Произведение оценили (-): ["Борис Лазарев"]


Александр, захватила эта Ваша вещь, которую я назвал бы маленькой поэмой. К этому подталкивают ёмкость,
глубина, психологическая сложность поэтического текста. Мне кажется, что здесь на примере отдельной русской больной души Вы символически ухватили
помешательство всего тогдашнего русского духа. Путь
героя от безверия к уездному ницшеанству сквозь
фантазмы сознания описан без малейших натяжек. Вопрос о подлинности события можно оставить открытым, это не главное. Гораздо важнее ещё раз увидеть в деле высокое европейство, поселившееся в 
горячей русской голове. Арсеньева у Вас замечательна,
она змеёй вползает в Питирима, и нет у него выбора.
Ницше был бы потрясён интерпретациями на нашей почве. Александр, главное впечатление от вашей поэмы
в её бытийной подлинности, и протянутости к нам.
Язык нигде у Вас не теряет нужного уровня и достоинства, иначе и не состоялось бы это живое 
и жгучее путешествие в мысль. Цитировать можно многое. Вообще, по прочтении крепнет желание отряхнуть всё чужое не нужное, оставить только вправду настоящее, и жить, наконец-то, своим умом.
А то ведь, ей богу, мы им Питирима Сорокина, а они
нашему Питириму - Арсеньеву. Плюс Вам наилучший.




Здравствуйте, Владимир. Если было бы возможно ставить плюсы за написанные комментарии, то Ваш комментарий (скорее - рецензия) был бы достоин наивысшей оценки. Благодарен Вам за столь скрупулёзный анализ контекста этого моего произведения, жанр которого, я, действительно, затрудняюсь определить - для поэмы слишком маловат строфический объем, а для стихотворения - тяжеловат сюжет. Я называю эти свои маленькие поэмы, эти рассказы в стихах - поэтическими новеллами. Вы правы, безусловно, что по ёмкости вещь тяготеет к поэме, я перенесу публикацию в раздел поэм. Задумка, надо признать, была куда более масштабнее, с большим развернутым сюжетом. А вчера вдруг решил всё лишнее отмести и, переписав начало и дописав концовку, оставить только то, что Вы с таким, дорогим для меня, вниманием прочли. И, да, действительно, Питирим Александров - это не только «перевернутый» вверх ногами Александр Питиримов, но и, в определенной мере, вне контекста, отсылка к Питириму Александровичу Сорокину.

Нянечки проспали - высказать укор бы! -
Это происходит раз за разом:
Давний постоялец дома вечной скорби
Прибывшего свёл с ума рассказом...
:о)
Александр, это шутка, конечно. Хотя начало натолкнуло на охмурение Мастером И.Бездомного.
А если серьёзно, то подкупает "языковая вязь" повествования, очень близкая к разговорной речи образованного человека.
Пожалуй, отмечу ещё, что при венчании вроде только именами ограничиваются. :о)

Здравствуйте, Сергей. Я опубликовал этот текст в четвертом часу и сейчас, извините, не готов соперничать с Вами в остроумии экспромтов. Давайте считать, что вы выиграли.

А если серьёзно, то спасибо за внимательное прочтение и справедливое замечание относительно таинства венчания (не участвовал, не привлекался). Но если честно, не хочу править это место в тексте, потому что я возлмнил себе, что придумал такое вот оригинальное представление персонажей (без предисловий, сей же час), а Вы взяли и всё «испортили» :)

Александр, дело авторское. Тем более, что этот момент вполне тут же компенсируется знанием тонкостей конструкции револьвера. И это тоже честно.
:о)

Мне понравилось, мощное и красивое письмо. 

Спасибо, Александр. От Вас, зная Ваше отношение к поэзии, приятно получить положительный отклик.