Умываясь звёздами

Стога, махнув росы лишка и перекрикиваясь пьяно,

по склону прыгают в мешках перебродившего бурьяна,

в лощине дышится легко - из глубины её не всякий

рискнёт сбежать, как молоко,  туда, где не зимуют раки,

пока  рассвета острия будили в облаках мессию,

луну Аве Мари и я за танцплощадкой замесили,

кого бы кто ни обманул, опасно по ночам шататься,

ей девятнадцать - караул, а мне, со вторника - шестнадцать,

цепляет сплетня бечевой, с насмешкой пялятся гвоздики -

рассвет, и всё бы ничего в стране, когда б не запад дикий,

жизнь - всё равно добро жерак, ополовинена эпоха,

зато, в советском сене, как нам отвратительно не плохо.

Наступающий на пятки

Прохладно в декабре играть в смешки,

когда на ёлках, будь они не ладны,

как шишки, автоматные рожки,

и вездесущих трассеров гирлянды,

а ты, стирая копоть со скулы,

поляков оборзевших карауля,

от каждой погремушки не скули -

пора бы научиться видеть пули,

пусть наш циклон погода подвела,

где даже сон - сплошная физкультура,

отсюда настоящие дела,

всё остальное - морок и халтура,

уверен, ты у Бога на табло

надёжно с калашом своим запарен,

сумеешь за себя и за того,

и за меня, я тоже славный парень,

уже скрипит снежком среди берёз,

с мешком гранат и пряников уральских,

в распахнутой шинели  Дед Мороз,

и звёзды на погонах генеральских.

Эпигон

Ветер дёргает кувшинки и мотает на весло,

набухают, как ширинки, почки ивы навесной,

ходят тучи, сбившись в стадо, а под ними, чем богат -

пузырьками винограда нерестится Арарат,

древний камень, в глину врытый над речушкой, норовит

наловить хрустальной рыбы на армянский алфавит,

песенка твоя не спета, поспеши прикрыть глаза -

слишком тонко листья света нарезает стрекоза,

ёрзаешь закладкой в книжке суеверий и примет,

где побит другим мальчишкой твой рекорд - шестнадцать лет,

что, моё забрав в кавычки и перечитав сперва,

записал сгоревшей спичкой эти самые слова.