Петрарка. Монологи

           «Что быстротечней жизни, что неотступней смерти?»
                                                               Ф. Петрарка

            «Не поленись, читатель; останешься доволен»
                                                                    Апулей  

1.

Итак, в апреле в Пятницу Страстную
Я в первый раз её увидел; было
Как жемчуг утро; землю облака
Наполовину тенью покрывали.
В соборе воск топился; горячо
Молитвы разносились, и пророки
Следили сверху, а святая Клара
Смотрела мягко как-то и не строго.
Шуршали платья, словно крыльев шум
Под сводами в пространстве раздавался ...
Она прошла шагах в пяти, я видел
Овал лица; от шеи к подбородку,
Как на каком-то чудном полотне,
Бежала тень жемчужная; глаза
Вдруг наши встретились... Шестого дня,
В апреле же ушла моя Лаура,
Покинув свет... Нет, никогда она,
Сходя в мои сонеты, не любила
Их сочинителя; и вот земле
Её предали тело, гроб зарыт,
Могильщик пот отёр со лба. Лаура,
Шурша пунцовым шёлком, в небеса
По лестнице воздушной без перил
Тихонько всходит. Дети машут ей
Ручонками, становятся всё меньше...
Соборы с детский пальчик и дома
Пестрят внизу... Прощай, прощай Лаура!
Недолго мне таинственный сонет,
Мой самый длинный и нескладный самый,
Тянуть ещё осталось...

2.

"На склонах гор селения; дома
Одели Альпы в твёрдые одежды;
Ютится в складках зелень, а в долинах
Лежат ковры сиреневой лаванды.
На водах мельницы свои колёса
С податливыми лопастями нежат
И вертят медленно... А акведуки
Стоят на стопах арочных и в глянце
Их отраженье смутное белеет...
На скалах, там, где душная лазурь
Пасёт двух-трёх ягняток – облачка, –
Там замков конусы краснеют, виллы
Не более кокетки ноготка...
Воклюз теперь мой дом. Могу дышать
Прованса воздухом, лазурью моря,
Везде, как день, любимую встречать –
В мечтах, во сне – на улице, в соборе...
Стихает всё, и в сердце, и в ушах;
Не внемлю я молитвенной латыни.
Твои глаза – два облачка в горах,
Несущих тень лавандовой долине..."

Так я мечтал... Тогда была жива
Лаура. Лань с глазами божества.

3.

Благодарю изгнание-чужбину.
Я ей дышал, как мать свою любя:
Здесь лучшую я встретил половину,
Здесь сросся с ней – и здесь забыл себя.

Здесь возносил её в мечтах, как Данте;
Катился камнем с дивной высоты –
В долины фиолетовой лаванды,
Где расцветают души и цветы.

4.

Мой брат Герардо, аромат цветов –
Он вездесущ, и нет ему преграды...
Поэзия лежит во тьме веков
И светится – и солнца ей не надо.

Она живёт в творениях Его,
Став самой первой – и последней притчей.
Она творит, не видя ничего,
Ослеплена любовью и величьем.

Но нет верней простых и метких слов,
И нет шипов, впивающихся жгучей,
Чем сей венец, едва ли не Христов,
Из нежных роз и ранящих созвучий.


5.

О Гвидо мой, друживший с Алигьери!
Гражданский Долг и Дружба поругались;
Повздорили приятели, – один
Участвует в изгнанье Кавальканти,
Другой за то ему проклятья шлёт,
И сетует, и бредит в малярии...
Как там тебе у Господа? Вот я
Теперь и сам – изгнанник на чужбине,
Гонимый совестью, как оводом корова.
Что значит долг? Что значит гражданин? –
Теперь не знаю я... Поверь мне снова!
Ещё хоть раз поверь... С моих седин
К твоим стопам летит венок лавровый.

6.

Я не любил застолий, возлияний,
Ел хлеб простой; не смугл и не бел,
Не толст, не тонок... В юности своей
Был ловок, но не силен; в восемнадцать
Уже слагал канцоны в совершенстве.
Увенчан был, пожертвовав Парижем,
В великом Риме. Долго я любил
Жену чужую, мать чужих детей –
Прекрасный лавр, прекрасную Лауру.
Не верю я, что чумный дух чела
Её коснуться мог, что золотые
Поблекли кудри, влажные глаза
Лучить тепло, закрывшись, перестали...
Уж страсть моя слабела, но чума,
Мою любовь так страшно воскресила!

7.

И что же, вот мой славный, мой венец
В шкафу на полке вянет, осыпаясь.
Теперь он годен разве что для супа...
Абелия, в свою кастрюлю брось
Сухую ароматную лаврушку!..
Жалеть ли мне! Когда завял другой,
Невидимый, что нежными шипами
Меня поранил раз?.. Мой друг, мой враг,
Увидимся ль с тобой в том гулком храме,
Где в тишине ещё звучит твой шаг?..

8.

Однажды утром друг ко мне пришёл.
Меня увидев за работой ранней
Нечёсаного, злого и в исподнем,
С глазами тусклыми, мой стол,
Заляпанный холодным воском,
Кровать со сползшей на пол простынёй, –
Сказал мне: «У меня к тебе
Есть просьба; обещай исполнить
Что попрошу. Нечасто пристаю
К тебе по пустякам...» Я согласился.
Тогда он взял ключи от сундука
И запер в нём оружие, доспехи
И провиант: листки мои и книги,
И перья, и чернила в пузырьках.
И со словами: «Десять дней каникул»
Он удалился. Голова весь день
Трещала, как дрова в камине.
Оделся я и выбежал из дома,
Бродил по городу до вечера, а ночь
Провёл без сна, ворочался да охал.
На третий день все признаки болезни –
Озноб и жар, присущий лихорадке...
Когда явился мой доброжелатель,
Заботливый губитель мой, – увидел
Что при смерти я, – тут же мне вернул
Заветный ключ. И выздоровел я тут же.

9.

Проехав, Туллия повозкой
Здесь давит мёртвого отца,
А там – ведут на перекрёстке
Сражение три близнеца.

Волчица с длинными сосками
Питает царственных щенят.
И Брут проходит между нами,
И музы бубнами звенят.

Тайком проходит Данте с книгой
В своём карминовом плаще.
И Аполлон, прикрытый фигой,
И царь с каменьями в праще.

Проходит Встреча и Отлучка,
Спешат Невинность и Вина.
И чья-то женственная ручка
Мне долго машет из окна...

Проходит всё, в чём было толку
С великий Рим и с ноготок...
И только Время в мерных колбах
Пересыпает свой песок.

10.

Мой брат Сократ, хочу тебе сказать,
Что счастлив я в своём уединенье.
Что может быть отраднее глуши
В преклонном возрасте, когда свобода
Внутри тебя, а сам ты, точно лунь
Под небом Арквы, над её холмами?..
Там – рощи шум и тишина озёр,
Там смех наяд и дудочка сатира.
Когда ещё так плавно острый взор
Перетекал в тугие струны лиры?
Когда мечта вращала колесо,
Стремил поток под ней стекло живое?..
Здесь отпустить готова Калипсо,
Уже Улисса в утро молодое…
И мыслям мрачным в старой голове
Проходу нет: исправлена запруда.
Иду, мой брат, не торопясь, к тебе, –
Приятен пир, и не горька цикута.


11.

Марон и Флакк, от славы пользы нет,
Хоть голове под лаврами отрадно.
Когда-нибудь покинуть этот свет
Придётся мне, сложив венец парадный.

И ты, мой друг-воитель Сципион,
Забудешь меч, как будто страшный сон,
И от людей ты молча удалишься,

Положишь славу трудную к ногам
Своих врагов, и к вечным небесам
От суеты народной устремишься.

Уйду и я от глупости людской
В далёкий мир, где праздность и покой
Искусства теплят жертвенник не всуе;

Моя Лаура улыбнётся мне,
Вдруг так тепло, как только лишь во сне…
Или в соборе, в Пятницу Страстную.

            ___________  


            май 2017