Цикл "Безымянные миры"

Дине Рубиной, писателю,
автору трилогии «Русская канарейка»
("Желтухин", "Голос", "Блудный сын")

"В конце концов, все мы поём любовные песни
собственному отражению. Так называемая любовь
ничего не стоит в сравнении с одинокими
безымянными мирами".
("Голос", глава "Меир, Леон, Габриэла")

Он вырос из запутанных корней,
Владелец он престранной родословной.
Речь русская – родная, полукровный
Птенец – полуараб, полуеврей.

Он покорил балованный Париж.
Певец, легенда сцены, «Русский кенарь»,
Явление природы, контратенор,
Взрывающий повсюду шум и тишь.
                         
А рядом с пением – вторая жизнь:
Разведчик он, суперагент «Моссада»,
Порою, чтобы разгадать шарады,  
Накручивал земные виражи.

Декор столиц, моря и острова,
Чужие экзотические земли.
Опасность как испытанное зелье
Оттачивала мысли и слова.

Далёкий азиатский остров Джум
И чудо встречи – девочка глухая
Из дивного апортового края,
Где кенари свой тренируют ум.

Освоивший акустику пространств  
Театра и заброшенной церквушки,
Сокровище от яркой безделушки
Он отличал среди любых убранств.

Ту девочку он сразу опознал,
Её естественный и вольный облик
Непроизвольно вызвал в сердце отклик
И чувства неожиданный накал.

Так каверзно устроен этот мир,
Что всем всегда предрешена разлука.
Помощники его погибли в муках.
Их выследил убожество, вампир.

Но есть на свете долг перед собой.
Разведчики – его родное племя.
С ума свело священной казни бремя:
Возмездие свершить любой ценой.

И он сознательно пошёл на риск.
И в одиночку справился с бандитом.
Но в плен попал. В беспамятстве, избитый
Он оставался неизвестным «Икс».

И лишь однажды пролилась слеза,
Когда был ослеплён. Остались гордость
И впитанная с кровью непокорность,
Что поднимают Голос в небеса.

С ним девочка. Да, "кенарь" не один.
А слепота для певчих не помеха.
Есть зрячий дух – спасенье человека.
На путь к себе вернулся блудный сын,

На путь, где сердце не затмит угар,
Где направляет подлинное зренье
На обретенье, на преодоленье,
На путь, где сам себе ты высший дар.