Александр Питиримов. Гений предместья. Псков, 2016

В поэтический сборник Александра Питиримова «Гений предместья» (Псков, 2016) вошли поэмы «Аничков мост», «Чиновник Двуочёчников скончался», «Карамышев», циклы стихотворных новелл и стихотворений «Москва Гиляровская», «Ветер лихолетья», «Очерки Красного Петрограда», «Гений предместья», написанные в 2004-2016 годах.

 

Вступительная статья написана доктором филологических наук, профессором Псковского государственного университета Аидой Разумовской. Издание проиллюстрировано художником Анатолием Жбановым.

 

 

Вступительная статья

Знакомясь с книгой А. Питиримова «Гений предместья», испытываешь удивление: наш современник, молодой человек, он, тем не менее, свободно ощущает себя в начале и середине ХХ столетия, словно был свидетелем глобальных исторических событий ушедшего века. Здесь и зарисовки «Красного Петрограда», и лагерная эпопея, и военное лихолетье, где субъективное, семейное перерастает в историческое, общенародное. Но особое пристрастие автор питает к эпохе Серебряного века, обнаруживая немалую литературную эрудицию, увлеченность историей старого Петербурга и былой Москвы. Впечатляет его умение воссоздать прошедшие времена с помощью колоритного языка — особенно отличается этим «Москва Гиляровская», рассказывающая об обитателях московских трущоб и переулков.

 

Читать книгу интересно, потому что стихотворные новеллы — со своими сюжетами и характерами, со знанием исторического материала, богатые литературными цитатами, аллюзиями и всегда окрашенные оригинальной авторской интонацией — захватывают. Но наряду с повествовательностью произведениям поэта свойственно эмоциональное переживание материала.

 

Откроем поэму «Аничков мост», самим названием отсылающую к теме Петербурга. Принято считать, что к середине ХХ века О. Мандельштамом, А. Ахматовой, К. Вагиновым она была исчерпана, закрыта. Однако и сегодня, как выясняется, имеет продолжение в отечественной литературе.

 

Следуя сложившейся традиции, А.Питиримов отдельными мазками, отсылая к уже известному, передает парадность и вычурность столичной архитектуры: «Лепнины ленты, ордена балконов, / Лакеи из атлантов, купидонов». Рисует Невский проспект, который век уж «многолик, многоязык, / Изысками пьянящий полиглота». Находит собственные метафоры, упоминая реки и мосты города: «Дворцовый мост — дворовые качели — / Блестящ и изворотлив, как форель». Кстати, метафоричность осознается как свойство собственного поэтического мышления: «хор метафор красит скучность прозы».

 

Но определяет образ Петербурга в поэме все же метеорология, ведь именно описанием дождя открывается повествование: «Незрим Петрополь, ливнями пронизан, / Стучит по черным клавишам-карнизам / Квартирных окон форте: „Фа-Ре-Ля“». Само по себе это и не ново, но оригинальность заключается в том, что музыка петербургских дождей метафорически соединяется с образами монархов (Павел, Петр, Екатерина), по прихоти которых был сотворен прекрасный город искусств: «Виртуозно шпарит Павел / „God Save the King“ на спиленных ладах. / Сквозь гул денной, среди глухих ночей ли / Выводит Петр на мокрых проводах / Вальс для трамвая и виолончели». Музыкальные метафоры структурируют описание торжественной «венецианской протеже»: «Дождя стекает ниц меццо-сопрано / В альты ручьев, к подошвам Монферрана, / Застывшего под бронзовым зонтом…». И в то же время льющаяся с небес вода словно смывает исторические эпохи, заставляя их сменять одна другую: «Дождь с капителей слизывает грим / И в люки мостовых смывает время». Вот почему в привычные петербургские пейзажи вписываются приметы разных эпох (крейсер «Аврора», экипажи, светофоры). История одного города вбирает в себя и события государственного масштаба, и частные судьбы людей. Все они представляют разные аспекты петербургской темы. Авторской волей соединяются в одном произведении знаковые фигуры далеко отстоящих друг от друга времен: Гиппиус, Блок (начало ХХ века), Бродский (вторая половина ХХ века), затем Лермонтов и Пушкин (первая половина XIX века). Помимо исключительной талантливости, поэтов объединяют трагические судьбы. Но выделяется среди них А. Блок, охарактеризованный по-ахматовски: «Сухопар и бледен Бог: / Трагичный тенор, непременно в черном». Потому и город, хорошо знакомый нашему современнику биографически, предстает не пушкинским, в его «строгом, стройном» обличье, а туманным, блоковским Петербургом, ожидающим преображение: «Сошествие прекрасной Незнакомки / Промокший предвкушает Петроград». Даже флюгер Адмиралтейства ассоциируется с мечтой о воплощенной Красоте: «Кораблик-призрак реет в небеси». Невозможно описать многоликую сущность Женственности: «Ей колыбель — божественная рига, / В глазах — огни космического брига, / Но наше море в них отражено», ведь Незнакомка символизирует мечту о высоком, и, в то же время, «в объятиях коллежского корнета» ее образ раскрывает пошлость мира. Причем, в поэме А. Питиримова Незнакомка восходит к героиням блоковской драмы и стихов одновременно. В строках «Качнулась та, чье имя неизвестно, / Чьей красотою был ты упоен, / Несбыточным томился ожиданьем… / Цуг на дыбы! Которую поем — / Ищи звездой над скорбным мирозданьем» примечательна отсылка к блоковским стихам:

 

В легком сердце — страсть и беспечность,

Словно с моря мне подан знак.

Над бездонным провалом в вечность,

Задыхаясь, летит рысак.

 

Эта аллюзия помогает автору вырваться из реальности в метафизику: также «над бездонным провалом в вечность» летит квадрига судьбы любимых поэтов А. Питиримова. Неслучайно вспоминается другой «Кавалер Прекрасной Дамы», погибший на дуэли, томимый той же мечтой о счастье, которое не состоялось: «Прощай, новопреставленный творец „Дубровского“ и „Дочки капитанской“».

 

А. Питиримов не боится прослыть старомодным, обращаясь к жанру пушкинской поэмы, которая пережила ощутимую трансформацию в эпоху Серебряного века. Он свободно перемещается во времени, ведет читателя за собой из XX века в век XIX, соединяя эти времена не только петербургской культурой, но и вечной темой любви. Связующую роль выполняет и диффузия стилей: интонации и ритмика литературы пушкинского времени (в том числе и ирония А. Грибоедова) переплетаются со стилистикой культуры модернизма. В другой поэме о «благословенной столице» — «Чиновник Двуочёчников скончался» — также ведется интертекстуальный диалог с предшественниками (Н. Гоголь, А. Чехов), а велеречивый стих передает иронию в адрес чиновничьей бюрократии.

 

В последнее трехлетие в творчестве поэта преобладают псковские сюжеты и мотивы — судьба связала его с нашим городом. И в этой части книги отчетливо просматриваются пристрастия и доминанты поэта. Любопытно, что А. Питиримов заворожен не древним, средневековым Псковом, что стало уже общим местом в литературе, а все той же любимой эпохой начала ХХ века, преломленной в бытовании небольшого старинного города. Его стихотворные новеллы являются своеобразным путеводителем по губернскому Пскову и одновременно воплощают грёзу по ушедшим временам: «Губернский город млел, когда весной его / Кружило в вихре яблоневых пург, / И мы в пролетках со двора Подзноева / Спешили в „Лондон“ или „Петербург“. // Извозчичья гнедая, сыпав искрами, / Слетала с мостовой через бурьян / И обставляла дрожки с квартирмистрами / И тарантасы заэнских дворян». А. Питиримов, коренной москвич, хорошо усвоил псковскую топографию и топонимику, он покорен «неповторимым северным наречием» нашего края, осознает его ценность и значимость для своего самобытного внутреннего пути: «тем, что свой язык так оскобарил, / Я слуха своего не оскорбил». Поэт с симпатией передает непокорность, трудолюбие, талант и немного бесшабашность псковского характера:

 

Били шведов как баклуши

За одну шестую суши

И ложилися костьми.

Доставалося смутьянам

От Косьмы-то с Дамианом,

От задорного Косьмы.

 

Сдался ворог малахольный.

Возвращались в град Окольный,

Город вольный псковитян —

Ставить церковь без изъяна

В честь Косьмы и Дамиана —

И Косьма, и Дамиан.

 

Портрет Пскова приобретает особую выразительность и неповторимость при сопоставлении с Москвой и Петербургом.

 

Написанное позднее других произведение «Карамышев» (2016) вновь свидетельствует о том, что поэт по-прежнему тяготеет к жанру поэмы с фабулой и сюжетом. На этот раз он создал поэму, звучащую как предупреждение нашему веку с его неудержимым техническим прогрессом. Сплетая факты с вымыслом, автор прибегает к сюжетным контаминациям. С одной стороны, он рассказывает о строительстве железной дороги помещиком Карамышевым, который в 1896 году действительно проложил стальной путь по своим псковским землям, «Столичный град с провинцией убогой / Соединив железною дорогой». Однако мотивируется это любовной историей помещика, рассказанной с добродушной иронией: «И грезилось Модесту: ради бога / Столичная железная дорога / Их руки и сердца соединит. / Вниманию NN не отказала, / И он воздал созданием вокзала, / Чем тот вокзал поныне знаменит». И хотя предмет поклонения, «соломенная шляпка-канотье», банально покидает незадачливого влюбленного, он не перестает ждать возвращения дамы своего сердца.

 

С другой стороны, А. Питиримов драматизирует повествование тем, что во второй части поэмы любовный сюжет соединяется с реальной трагедией 1882 года, получившей название «Кукуевская катастрофа», когда сильнейший ливень разрушил железнодорожное полотно и вагоны поезда провалились в размыв почвы. Трагедия в поэме изображается ужасающе зримо: «Вагоны, как большие короба, / Сползали с вала в илистую лужу, / Откуда черным зевом вверх-наружу / Топорщилась чугунная труба. // Вагоны провисали, расцеплялись, / Валились друг на дружку, издроблялись, / Мешаясь в кучу в жуткой темноте». Автору не откажешь в точности деталей и эмоциональной силе изображения. Герой поэмы, бросившись на помощь, теряет свою возлюбленную, едва остается жив и… неожиданно обретает десятилетнюю дочь.

 

Первая книга А. Питиримова получилась цельной, хорошо выстроенной. Поэт словно движется от столицы к провинции, от прошлого к современности, географически охватывая Петербург, Москву, Псков и неоднократно упоминая Ригу, к которой он питает особую привязанность. Но неизменно доминирующим является мотив мечты, идеала, любви. Недаром последние строки сборника звучат как признание в любви — женщине ли, псковскому краю, где поэт «пророс» духовно, или всей России:

 

Здесь России глухие задворки,

И позволено бобылю

С колокольни на Замковой горке

Прокричать: «Я тебя люблю!»

 

Аида Разумовская

доктор филологических наук

 

 

Электронная версия:

https://питиримов.рф

 

Цена:

200 рублей.

 

По вопросам приобретения:

https://poezia.su/product/aleksandr-pitirimov-genij-predmestya/

av.pitirimov@poezia.ru