У терпения тоже бывает зима;

эта стужа несёт инфантильность ума,

А за нею опасность другая –

стать бессмысленным – не умирая.

Память сердца впитала счастливые дни.

Мы храним их, надеясь, что мы не одни.

Но идут наши дети из дома,

чтобы верить кому-то другому.

Им не важно, что деды дрались под Москвой,

что у родины путь предначертанный свой.

Все одеты теперь, и обуты,

И ведутся на запах валюты.

Мы живём, под собою не чуя страны…

Как порой эти строки до боли верны!

Только странна бесчувственность эта

и чужою рукой подогрета.

Нам хотят навязать незаслуженный стыд,

Нам хотят подсластить горечь прошлых обид.

Ну а мы, уповая на чудо,

видим плесень злословья повсюду.

Незабвенная Русь, моей жизни душа,

Ты, то мчишься стремглав, то плывёшь неспеша.

То возложишь любовь к изголовью,

то умоешься собственной кровью.

Но судьба не предложит других ойкумен.

Ты за верность и боль, даришь веру взамен –

отвергая всю нечисть и небыль,

куполами касаешься неба.